Был сорок третий год. Шло третье лето
Войны, когда в сибирское село
Приехал скульптор и двухтомник Фета
Привёз, не показалось тяжело.

Посеяв смерть, нужду и беды,
Четвертый год идет война.
И окончательной победы
От фронта требует страна.

Вдруг разразилась тишина
Высокой песней жаворонка.
Мы сели от тропы в сторонке.
Была военная весна.

Я радуюсь, что выжил на войне.
Но вот врачи повадятся ко мне.
Останутся намеки от волос.
И сердце заскулит, как старый пес.

Дети вернувшихся с фронта бойцов,
чем-то похожи мы все на отцов…
Чем-то незримым…
и мы, как они...

То курная лачуга, то стены дворца,
Изваянья Мадонны и кресты без конца…
Колокольни. Землянки. Окопы…
Не в туристском плаще, а в шинели бойца

Сорок пятый… Сорок святый…
Сколько ж лет уже прошло!
Словно сруб старинной хаты,
Время мохом поросло.

Письмо в три угла, в два крыла, в две страницы,
Как только что с облака белая птица
В ладони к солдату, – и кажется, он
Вот в эту минуту – дома.

Мы все себе кажемся больше
И великодушней, чем есть.
И все мы бессмертны (о, боже!)
И падки при этом на лесть.

Когда беспощадное пламя войны
Коснулось нежданно отчизны,
Её защищая достойно, сыны
В бой кинулись с риском для жизни.

Девятое мая, а сердце в кольце –
Держу оборону.
Все думы и слёзы мои об отце
Горьки и солёны.

Как ночь темна! Ни облака кругом,
Ни сопки рядом – только тьма густая…
Ваш сын не спит. Он вспоминает дом.
Вас вспоминает, мама дорогая.

Мы – не пыль на ветру,
Не туман поутру,
Мы – другое совсем поколенье.
Нас развеять нельзя.

Ой, голубка белокрылая,
За реку, за речку Сож,
Улетаешь в поле с милым ты
И меня с собой зовешь.

Такие, братва, дела,
Удачливо, черт возьми,
Группа захвата была
Составлена из восьми