Как я люблю людей родной России!
Они тверды. Их вспять не повернешь!
Они своею кровью оросили
те нивы, где сегодня всходит рожь.

День февральский от вьюги ослеп,
День изодранный глохнет от шума,
Можно только мечтать о тепле,
О тепле можно только подумать.

Ночь.
Горы.
В ущелье
И холод, и мрак.

Второй атакой на плацдарме
Продвинувшись осенним днем,
Со мной в шинелях мокрых парни
Вгрызались в землю под огнем.

Шел головным торпедный катер, –
И берег, пушки наклоня,
Вдруг оживал, как дымный кратер
От извержения огня.

Подтаяли помаленьку ледышки-голыши,
Солнце по снегам шрапнелью кроет.
Пашня лежит
Покоробленной корою.

Стопы железный гул –
Георгий впереди…
И дверь солдат рванул,
Сказал мне: «Выходи!»...

Прибавилось снегу заметно
На плоскостях броневика.
В порывах свирепого ветра,
Как прежде, застыла река.

Весна. Струится теплый ветер
И гонит клочья туч седых.
Живым огнем моравский вечер
Горит на листьях молодых.

Еще есть время до рассвета,
Чтоб затянуться раз-другой
Одной трофейной сигаретой,
Сейчас особо дорогой.

О, память! В этом благе и покое
Почаще взбудораживай мне грудь:
Напоминай про горюшко людское,
Про собственное горе не забудь.

Коптилки мигающий пламень.
Мы с Диккенсом в доме одни.
Во мраке горят перед нами
больших ожиданий огни.

Война не умерла.
Бесшумная, на сушу
Она, как змей, вползла
Губить не плоть, а душу.

В украинской земле, за широким Днепром,
Где пылающих вишен не счесть,
Поднимается берег высоким бугром.
Там могила солдатская есть.

Донбасс. Летели груды листьев,
Ложась под ноги отрешенно.
В желтопылающем монисте
Обходит осень эшелоны.