Мы живём, не боги, не атланты,
Под крылом отцовским не согреты,
В двадцать лет – матросы и солдаты,
В двадцать пять – вечерники-студенты.

Шумел сурово Брянский лес,
Спускались темные туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли на битву партизаны.

Мне нравится имя моё – Василий.
Меня так по дяде назвать решили.
Он пал на войне за Москву и Россию,
За то, чтоб меня называли Василий.

Орден Красной Звезды и медаль «За отвагу»
Протянул мне сосед чуть дрожащей рукой.
И, заплакав, сказал: «Этот орден за Прагу,
А медаль получил я за то, что живой.

Волнуется море,
Штормит на просторе.
И где-то земля за чертой.
Берёзы по росту...

Склонилася туча над речкою синей,
Донецкая в небо уперлась дорога.
«Куда поспешаешь, расхристанный сын мой?
Зайди к старику, посидим у порога.

Отец смотрел на руки подмастерья
(тот, как патрон, дослал в гнездо челнок)
и вспомнил бой, и пережил потерю
в последний день под городком Сольнок*.

Проветривая недра
Для плуга и зерна,
Как долго дули ветры,
Когда прошла война!

Бегу двором. В войну играю.
На прутике скачу верхом.
Ворон растрёпанная стая,
Как пепел, падает на холм.

Пехотинцы кричали, стреляли и пели,
Батарейцы – в туманную роздымь глядели.
Минометчики – каски под ноги бросали,
Автоматчики – кущи огнем причесали…

Как долго память носит креп!
Болит рука, которой нет.
Болит душа (которой нет)
И стонет – по кому?.

Этот старый серый дом
Удивительного действа,
Где идёт-проходит детство,
В общем-то, обычный дом.

Скажи мне, почему фронтовики молчат,
Когда военный подвиг превозносят,
Или невнятно что-нибудь мычат,
Когда об этом их другие просят?

По горбатым полям Дубосекова*
Ходят были о прошлой войне.
Обойти бы окрестность, да некого
Попросить в провожатые мне.

Уродливое,
Грязное,
Не наше –
Ему давно пора прошедшим стать…