Нет, я не буду говорить
Про порох и свинец.
Отца не стану я корить,
Хотя и пьёт отец.

Глаза земли задумчивы и кари,
А щёки в конопушках земляник.
Поляна детства мне раздумье дарит,
И к ней душою я сейчас приник.

Вот так и вижу подельскую вышку,
Что, чуть живая, упиралась в небо!
Я расскажу сегодня про мальчишку,
Про эту вышку

Мы славим тех, кто честно воевал,
Кто говорил негромко и немного,
Кого вела военная дорога,
Где пули убивают наповал;

Просторный гроб у тёти Поли
И даже тонкое бельё,
Но на лице гримаса боли –
Печать страдания её.

– Нет, ребята, я не гордый.
Не загадывая вдаль,
Так скажу: зачем мне орден?
Я согласен на медаль.

В машине реанимации
Долго спасали сердце.
Электрические разряды
Ещё, ещё и ещё...

Широкою стеной окопов
Изрыт врагом передний край,
А рядом, будто в землю вкопан,
Стоит израненный трамвай.

В том победном году сорок пятом
Шёл вернувшийся с фронта солдат.
Я не мог восхищённого взгляда
Оторвать от блестящих наград.

Танк на площади городской,
Где весь день многолюдно и гулко,
Засветился вечерней росой,
Как в минуты затишья под Курском.

Поставили гранитного навеки.
С винтовкой, честь по чести – как в бою.
Мать привезли из дальней деревеньки:
– Ну, узнаёшь?
– Да вроде узнаю.

В эти страшные годы немало
Мы тяжелых дорог исходили.
Отцвела наша юность, умчалась
В туче взвихренной танками пыли.

Послевоенная братва –
Пилотки, звёзды, гимнастёрки.
А по дворам бредут слова –
«Вдова, калеки, похоронки».

Тебя, Кукшинга, целовал Господь…
И вот стою у дедовской ограды.
Глоток водицы да ржаной ломоть
Из дома предков – выше нет награды!

…А прошёл только год, лишь один.
Только дверь распахнуло бедою –
Смолкло детство за далью глухою.
Вот задену ту ветвь головою,
Что обрушится снегом седин.