Урок отменяется пятый,
Хоть в школе порядки тверды.
В спортзале физрук угловатый
Поспешно ровняет ряды.
В мае здесь сирень густая пенится:
Возродились мёртвые кусты!
И старухи,
проходя,
не крестятся,
Не бормочут: «Господи, прости».
Мы худое помнить не приучены,
Но, конечно, вовсе неспроста
На могиле
около излучины
Ни плиты надгробной, ни креста.
Тётя Саша, твой дом
на отшибе стоит,
С неказистым крыльцом,
неуютный на вид.
На оконном стекле –
пластилиновый шов…
– Разве было бы так,
если б Ваня пришёл!
Разве дело в крыльце,
разве дело в стекле,
Если камнем лежит
похоронка в столе?
Раньше часто глядела,
теперь не гляжу.
Попадётся когда –
я под низ положу.
Положу, посижу
да утруся платком…
А недавно медаль
мне привёз военком.
И доку́мент при ней
честь по чести готов:
Мол, награда пришла
через тридцать годов.
Дескать, Ваня её
под Орлом заслужил…
Не посмела принять,
он на стол положил.
Обо всём расспросил:
как живу, как родня?
Я сказала: «Сынок,
покури у меня…»