Восходят рассветы, сгорают закаты,
Не знает, не ищет земля тишины.
В трудах и тревогах седеют солдаты –
Герои давно отгремевшей войны.

Наши пушки вновь заговорили,
Пробил час. Мы выступили в бой!
Мерно лаг отсчитывает мили,
Чайки вьются низко над водой.

Это – медленный рассказ,
как полет
туч.
Это Северный Кавказ –

Паду однажды на полях войны,
Объяв чужую даль прощальным взглядом,
И никого с родимой стороны
Не будет в этот миг со мною рядом.

Он со мною в траншее сидит
И дымит самосадом на славу.
Он не ранен еще, не убит.
Он погибнет потом под Варшавой

Я помню кадры фильмов довоенных.
Враг нападал. Сильны мы в грозный час.
Удар, и вот идут колонны пленных,
Почти готовых воевать за нас.

Чистота бестелесная, вдовая тишь.
О чём ты, Мария, молчишь, не спишь?
О том ли, что пенсия маловата,
Второе число далеко...

Мы помним всё: дороги отступлений
И те пути, что нас вели вперед.
Перед судом грядущих поколений
За каждый шаг свой мы дадим отчет.

В больнице умер инвалид,
и три солдатские медали
за то, что не был он убит,
теперь в ногах его лежали.

Атака, атака – железное слово.
В огне грозовой небосклон.
И снится, и снится всё снова и снова
Ночной изнурительный сон.

В машине мрак и теснота.
Водитель в рычаги вцепился…
День, словно узкая черта,
Сквозь щель едва-едва пробился.

Высота врезалась в рощу клином
И жила под ветром, на дожде,
С маленьким гнездом перепелиным,
С желторотым птенчиком в гнезде.

Уже давно не носят шпагу,
Но в дни войны – преданье есть –
Мой дед за храбрость и отвагу
Её носить имел бы честь.

Солдат любим седой старухой,
И молодой женой-стряпухой,
И малыми детьми…

Кажется, в жизни моей несвятой
Только и есть что в наследство для сына –
Клавишей битых разболтанный строй,
Знавшее виды моё пианино.