Дремотно светит каганец,
Мать за полночь все бьет поклоны
И спрашивает у иконы:
– Когда ж конец?

Этот колокол –
Обо мне,
Этот вечный огонь –
мой,

Не возвращались птицы этим летом
В блокированный город Ленинград,
Но осенью, как прежде, в сквере этом
Деревья бледным золотом горят.

Я в начале июля родился, –
В мире добрые ливни прошли,
Вымывая зелёные гильзы
Из тяжёлой и чёрной земли.

Ополченцы. Добровольцы. Москвичи.
Вперехлёст над городом лучи.
В эти ночи, кровью нашею пьяна,
Заплясала на окраинах война.

Всё дальше тот суровый час,
Его удары глуше.
А избы старые у нас
Похожи на старушек.

В зеленя – щекой небритой,
Весь в мазуте и в пыли,
Крепко спал он, как убитый,
На груди своей земли.

На юг, на юг стремятся птицы.
Шурша опавшею листвой,
Шагают с песней пехотинцы
По каменистой мостовой.

Под Ельней, под Орлом, под Минском ли...
Устав от битв и непогод,
Солдаты спят под обелисками,
А служба... Служба их идёт.

Ну как, скажите, это пережить?
Четыре года под огнём.
                                И всё же
Твержу себе: пора войну забыть,
А сердце вот забыть её
                                не может.

Кончен трудный день походный,
И, готовясь в новый путь,
У костра в степи холодной
Мы ложимся прикорнуть.

В военной суете вокзала
Проезжий люд сновал, жуя.
Прощаясь, мама мне сказала:
«Тебя уж не увижу я».

За час до начала Великой войны
Ворваться б туда –
в предвоенные сны –
Внезапным сигналом всеобщей тревоги...

Плыли блики в речке синей
Керосиновых кругов,
Разбегались в керосине
Переблески всех цветов.

– Непорочная Дева,
Ты меня награди,
Чтоб за правое дело
Орден был на груди!