Как промелькнули времена…
Кино… Зато живое.
Что скрыла времени волна,
Дороже стало втрое.

А я родился – всем смертям назло –
В тот самый страшный первый год военный.
И хоть с рожденьем мне не повезло,
Я выжил, рос, пацан обыкновенный,

Мы живём, не боги, не атланты,
Под крылом отцовским не согреты,
В двадцать лет – матросы и солдаты,
В двадцать пять – вечерники-студенты.

Меняя взгляды ежегодно,
теряй связующую нить,
суди, ряди о чём угодно…
Но прошлого не изменить.

Как подожжённый муравейник,
Весь Мир, чернея, оседал,
Но пред Берлином не шутейник,
Святой Георгий представал!

В России род едва ль найдётся,
Не потревоженный войной.
А враг неслышно подкрадётся,
С ухмылкой станет за спиной.

Хорошо до слёз! Истома.
Заурчало в самоваре.
Я отпущен из детдома,
Знамо, в гости к тётке Марье.

За Красным угорьем,
на трёх верстах – сколь
изб, куда горе
вошло с войной?

Я шлю тебе письмо из сорок пятого…
Взгляни на снимок, сверстник дорогой.
На нём я вместе с нашими ребятами,
Ты посмотри, какой я молодой!

Мне вспомнилась школа родная,
Мне вспомнился русский народ,
Прибрежная Ялта родная
И огненный солнца восход.

Гляжу с надеждой фильмы о войне,
Который год, хотя надежды мало,
А вдруг расщедрятся, а вдруг покажут мне
И ту войну, что жизнь мою ломала.

Словно птица над островами,
Гордо реет багровый флаг,
И могуч укрепленный нами
Прибалтийский архипелаг.

Я жил в ауле Бакабас
невдалеке от Исилькуля*,
свои каникулы смакуя,
в труде, что радует всех нас.

Подымаю чашу пира! Все да видят дружбу нашу!
Как стоим мы друг за друга, как спаяла нас отвага.
Бросьте взор, бойцы, на чашу, бросьте взор на эту чашу –
В ней не влага пеной плещет, но геройская присяга!

Ещё в очередях стояли разных,
И номера синели на руке…
Решил нам ЖЭк на новогодний праздник
Устроить ёлку в красном уголке.