В его зрачок, как будто в дом просторный,
Входили сосны, тучи, плес озерный.
Косая тень вороньего крыла
С размаху глаз делила пополам.

Был город – нынче пепелище,
Кой-где развалины горят.
Над грудой щебня ветер свищет
Да вражьи виселицы в ряд.

Промерзший грунт грызет моя лопата.
На подготовку времени в обрез.
Спаси, земля, усталого солдата
Перстом судьбы и волею чудес.

Я люблю обычай этот русский,
С детских лет ещё знакомый мне,
Стол с нехитрой, в складчину, закуской,
Песни о любви и о войне.

Я опять как будто тот ребёнок,
У которого и санки, и коньки…
Как летели мы с высоких снежных горок –
Беззаботны, веселы, легки…

Пока к этим склонам
И к братским могилам
Мы ходим с поклоном –
Не зря всё, что было!

Нам отпущено время – немного вздремнуть после боя.
Наш тянь-шанский Мартынов зарыться додумался в снег.
И уснул Щаденков под березою рядом со мною,
и во сне автомат крепко держит в руках Шукербек*.

Я тоже был прихвачен войной
И, вставая зимой спозаранку,
Становился к салазкам спиной,
На плече приноравливал лямку.

Земля моя, не говори,
какой ты завтра ждешь зари,
когда в твоем березняке
тихонько свистнут снегири.

– Шура, Шура! Александра,
На вечёрку выходи...
За полями, за лесами –
Юность-молодость, поди.

На позиции девушка
Провожала бойца,
Темной ночью простилася
На ступеньках крыльца.

На грозных дорогах войны,
Собой заслоняя Расею,
Поднялись курганы страны:
Мамаев!...

В магазине лежит.
И раскиданы руки.
А из сумки бежит
Молоко, что для внука.

Я не нашел, но я найду
Того, кто мне расскажет это…
Лежит отец на невском льду
В белесом сумраке рассвета.

Стоит, не говоря ни слова,
Потупив мужественный взгляд,
Солдат из армии Чуйкова*,
Оборонявший Сталинград.