В России род едва ль найдётся,
Не потревоженный войной.
А враг неслышно подкрадётся,
С ухмылкой станет за спиной.

Мне довелось в составе войска
Пройти румынские поля
И у советского посольства
Сменять охрану короля.

Мама бела, как зима,
Вся уместилась в халатике.
Сгинули, что ли, солдатики!..
Все посходили с ума!

Шёл по улице пехотный
генерал.
Шёл и выправкой прохожих
покорял.

Возвращались солдаты с войны.
По железным дорогам страны
День и ночь поезда их везли.
Гимнастерки их были в пыли

Из холмов и полей, из лесов и трясины болотной,
Зажигаясь в ночи, ввысь взлетают звезда за звездой –
Это души солдат собираются в небе поротно
И по Млечной дороге уходят на вечный постой.

…Опять эти инвалиды без очереди…
Из разговора в магазине
Двор неспешными мерит шагами,
Снег крахмально скрипит под ногами.

Дрался с немцами под Курском
Он на огненной дуге.
И в село солдат вернулся
На единственной ноге.

Останки его схоронили,
И вечный обрёл он покой
В Смолевичах, в братской могиле
(Вот только неясно, в какой).

Человек живет на белом свете.
Где – не знаю. Суть совсем не в том.
Я – лежу в пристрелянном кювете,
Он – с мороза входит в теплый дом.

Мы с тобою не лыком шиты
И не скроены кое-как.
Если были однажды биты –
Значит, битым был трижды враг.

У меня никого не убили – ни матери и ни брата,
Я не плакал бессонной ночью от горькой утраты.
Отчего ж тогда сердце так хочет, так жаждет расплаты?
И далекий наднёманский луг мне на это ответит

В атаке наши танки. Напролом!
Не время колебаться – с фланга надо бы…
Спешат за отступающим врагом
И рушатся бетонной кладки надолбы.

Я бежал от здорового дядьки.
Он кричал мне: «Убью стервеца!»
Я украл у него ночью с грядки
Два ядрёных таких огурца.

Разбитые дзоты у станции мга,
кирпич и железо, и в пепле снега,
и тишь обгоревшего сада,
и след от воздушных боев в синеве,