В сиянье ратных подвигов и славы
О сколько раз ты снился мне во сне!
И пушкинские пели мне октавы,
И струи невские сверкали мне.

Когда был объявлен конец войне,
Я спал безмятежно, вернувшись из роты.
Проснулся в немыслимой тишине,
Свалившейся с неба на наши высоты.

Рассказать тебе, как в небо сине
За Отчизну-Родину на бой
Уходил на скоростной машине
Парень, не целованный тобой?

Тихая луна легла на крышах.
Та луна, что бегала за мной
Столько трудных лет без передышек
Над своей и над чужой землей.

Когда нет сил за жизнь бороться
И настроенье на нуле,
Я вспомню маму у колодца
И борщ горячий на столе.

Вместо супа – бурда из столярного клея,
Вместо чая – заварка сосновой хвои.
Это б всё ничего, только руки немеют,
Только ноги становятся вдруг не твои.

А может быть, пройдёт
Немало лет.
И вех.
И я увижу тех,

В отчем доме на улице Смычки
Никого уже нет из родни.
На ночь глядя хожу по привычке
Поглазеть на чужие огни.

Этот колокол –
Обо мне,
Этот вечный огонь –
мой,

У монумента Славы тишина.
И облака плывут тревожно, низко.
Как тридцать с лишним тысяч обелисков
Горят на строгих стелах имена.

Ах, мудрости стертые –
С ними легко
Быть ни в чем не повинным!
Нас-то ведь нет

Во мне – боль павших, но не сдавшихся
Во все крутые времена.
На веки вечные оставшихся
В полях, где ночь, как смерть, черна.

Пусть роют щели хоть под воскресенье.
В моих руках надежда на спасенье.
Как я хотел вернуться в до-войны,
Предупредить, кого убить должны.

Во мне давно уже несвязно,
Но всё уверенней живёт
Сознание энтузиазма –
Вот только приоткрою рот...

Была война. И нашей тетке Марье,
Живущей в тихом Липецком селе,
Из госпиталя под Саратовом
От раненного в грудь супруга