К вам, адвокаты, обращаюсь я,
Нет, я не подсудимый, я судья,
Мой голос отзовется в миллионах,
Во мне клокочет гнев испепеленных
В газетке чахленькой фашистский рифмоплет
Наплел сентиментальное такое…
И сердце снова сутки напролет
Кричит, кричит, и нет ему покоя.
В стихах воспета ясность детских взглядов,
Улыбка матери и неба синь…
Фашистский рифмоплет, исчадье ада,
От всей души тебе кричу я: сгинь!
Гетто оцепили патрули.
Языки огня затрепетали.
Живых и мертвых без разбора жгли,
А пойманных поздней расстреливать не стали –
Их тоже керосином обливали,
Чтоб сами видели огонь и дым,
Чтоб душу в крике истерзали,
Чтоб крик донесся к тем – еще живым.
Пожарники. Дым. Огневые перья.
Не тушат – жгут и жгут дома.
Горящий керосин влетает в двери,
За ним влетает смерть сама.
А в стороне от пламени – весь рыжий,
В дрожащих бликах – одинокий дом.
На чердаке под обветшалой крышей,
Забившись в угол, в старом доме том
Томятся матери с детьми, они в молчанье
Двенадцатые сутки тут.
Сплошная боль, сплошное ожиданье,
До умопомраченья чуда ждут.
Сюда доносится сквозь стены
Крик факелов-людей, последний крик души,
И этот крик пронзительней сирены, –
Здесь – рот замкни, замри и не дыши.
Здесь Юзик. Бледный он, как тень от тени,
К стене приникло острое плечо.
И голод мысль его довел до белого каленья,
И всё ж глаза его светились горячо.
Тоска растапливалась в материнском слове,
А Юзик матери шептал: он хочет в бой,
Он всей душой – с красноармейцами, убийц всех переловит,
Тогда он отомстит им, как большой…
А ныне мать над ним склонилась. Ночь, темно.
И стонет он и мечется в бреду:
Вот пламя лезет в круглое окно
И двери задевает на лету.
– Я закричу… Фашисты сворой волчьей
Рванутся к нам – и гибель к нам придет! –
И молодая мать – в безумье, молча –
Мальчишке грудью закрывает рот.
Перед глазами – сновиденье страшное.
И Юзик умолкает. Полночь. Тишь.
– Дай порошок ему, – советуют ей старшие, –
И навсегда его освободишь!..
Уходит мать. Домов сожженных груды…
Идет покачиваясь. Из последних сил.
И Юзик на руках… Плелась, покуда
Ее и сына враг не умертвил.