Мы отомстим, кремлёвские рубины!
Бандит и людоед заставил нас
Сиянье ваше погасить на час.
Паденья окровавленной лавины

Слепого палочка ведёт –
Такая вышла доля.
Не по асфальту он идёт,
А будто минным полем.

Да, наяву, а не во сне,
Днем будничным, обыкновенным,
Идти судьба судила мне
По улицам старинной Вены.

Я спал в окопе тесном. Предо мной,
Январской озаренное луной,
Блестело поле. Красная ракета
С шипеньем догорала на снегу,

Когда изводимся душой
То над печалью небольшой,
То над заботой – легче пуха,
Наш разум и покой смутив...

Четвёртый класс мы кончили в предгрозье,
Но мы о том не думали в тот год,
И детских санок лёгкие полозья
Неслись навстречу буре – без забот.

Не хватило меча и огня
Вражьей злобе и чёрной неправде,
Что поила степного коня
Из сукровистой речки Непрядвы*...

Сейчас подниматься. Пора.
Как будто бы после потопа,
Земля под ногами сыра,
И хочется прочь из окопа.

Раскалывали спичку надвое,
Чтоб дважды свет в избе зажечь
Иль чтобы дважды, в стужу радуя,
Заполыхала жаром печь.

Встанет солнце над майским простором,
Над покоем полей и лесов...
Но отец, воевавший сапёром,
Из могилы не встанет на зов.

У царицы полей, у пехоты,
Мотыльковая жизнь на войне.
За полсуток две кадровых роты
В пулеметном сгорели огне.

Затих прибрежный ветерок,
Волна шуметь устала.
Стоит на море островок,
Каких у нас немало.

По весне, расправившей свой вымпел,
По росе обильной, спозаранку,
Трактор он на то же поле вывел,
Что когда-то бороздил на танке.

Друг мой, мы с детством расстались давно.
С детством, что бурей опалено,
Тяжкое, скорбное, горькое, но –
Было оно, было оно!

Тишина рассветной рани
В заревом огне.
Расцвели цветы герани
В доме на окне.