Что на могиле мне твоей сказать?Что не имел ты права умирать?Оставил нас одних на целом свете,Взгляни на мать – она сплошной рубец.
Читать
Я видел бедные равнины,поля послевоенных лет.Я видел чёрные руины,подвалов сиротливый свет.
Что меня заставляет обернуться назад? –Это танки летят! это танки горят!И как феникс в бою среди сотен враговпод обстрелом сгорает Серёжа Орлов!
Он над водой упругим телом зверяРаскинулся в стремительном прыжке.Я подошел к нему, еще не веря,Что смерть его сжимаю в кулаке.
Мальчишки сельские всё ждали чудаИ перемен. Мальчишкам повезло:К исходу дня неведомо откудаВоенные приехали в село.
Пришла похоронка: «Ваш сын, как герой...»И ты заливалась слезами...Назло всем смертям я вернулся домой,Моя поседевшая мама.
Немец нервно дергал вожжи,Полный ярости и зла:На дороге стала лошадьИ вперед никак не шла.
Гуляет по июню тишина,И хочется в ней тихо раствориться.Спугнуть её боятся даже птицы,Она у сердца самого слышна.
Мама, я еще вернусь с войны,Мы, родная, встретимся с тобою.Я прижмусь средь мирной тишины,Как дитя, к щеке твоей щекою.
Тебя увидел я впервыеВ кольце огня над горизонтом.Когда в порядки боевыеТы встала подмосковным фронтом.
Красны, скучны, нервозны крыши,Нелёгок, мрачен звукоряд.Ну хоть убей, а мне б не слышать,Как на немецком говорят.
Вчера малыш мой непослушныйДомой вернулся весь в слезах.Он строил дом, а брат разрушилИ не зачем-нибудь, а «так».
Нам Победы никак не простят;Не по правилам мы победили.Судят, как о незваных гостях,Что без спроса и ели, и пили.
Майский день. Ветер. Солнце в зените.В ароматах черёмухи сад.Шепчет тощий старик: «Извините,Что я стар и курю самосад.
Мир не забудет этой даты.Мороз рождественский трещал.Ступал на землю сорок пятый,Что стать победным обещал.
Занесенный в графуС аккуратностью чисто немецкой,Он на складе лежалСреди обуви взрослой и детской.
Через поля, леса, чугунный лед,Всегда кипучая, всегда живая,Спешит, неугомонная, впередДорога боевая, фронтовая.
Друзьям – поэтам! Вечерами,Когда умолкнет битвы гром,В мечтах беседую я с вами,Как в дни былые за столом.
Его зарыли в шар земной,А был он лишь солдат,Всего, друзья, солдат простой,Без званий и наград.
Грохочет ночь. Еще раскат. ВдалиКостром огромным зарево раздуто.Полковника в землянку принесли.Отсчитаны последние минуты.
Есть в памяти мгновения войны,что молниями светятся до смерти, –не в час прощальный острый крик жены,не жесткий блеск внезапной седины
Есть у моих товарищей-танкистов,Не верящих в святую мощь брони,Беззвучная молитва атеистов:«Помилуй, пронеси и сохрани».
Ещё утрами чёрный дым клубитсяНад развороченным твоим жильём.И падает обугленная птица,Настигнутая бешеным огнём.
Заходит солнце за Карпаты.Июньский день истлел, умолк.Войной разрушенные хатыОкутал голубой дымок.
Вдаль устремитесьПо волнам голубым,По теченью реки Селенги,Звуки песни моей!
Мы легли у разбитой ели,Ждем, когда же начнет светлеть.Под шинелью вдвоем теплееНа продрогшей, гнилой земле.
Я ночью Зов бросал в пустыню –Никто не откликался мне,Лишь отголосками пустымиДразнило эхо в тишине.
Не спится. Слышу птичьи трели.Рассвет перед атакой тих.А бог войны уже нас делитНа убиенных и живых.
Весна во рвы влетит с разбега.Мешаясь с грязью пополам,Опять полезет из-под снегаЗабытый прошлогодний хлам.
И стало тихо. День звенел, звенел…Не веря, я смотрела на картину:Вслед взмывшей птице мальчуган свистел,А голубь плыл, бесстрашно крылья вскинув.
Я в коммунизм вхожуне как в гостиную:открыл,вошел
Генеральская зелень елейИ солдатское хаки дубов.Никаких соловьиных трелей,Никакой болтовни про любовь.
Как хорошо, прижавшись тесно,За столько лет вдвоём молчать:Всё этой тишине известно,На что не надо отвечать.
Он выщерблен ветром,Облизан метелью,Он голый и синий, как лед.Все камень да камень
Вторые сутки город был в огне,Нещадно день и ночь его бомбили.Осталась в школе карта на стене –Ушли ребята, снять ее забыли.
Все стихи, Книга 2, 1945
Все стихи, Книга 1, Год не указан
Все стихи, Книга 3, Год не указан