Умер товарищ, припав к пулемету
Головою, пробитой свинцом;
Он взглядом, исполнен последней заботы,
Меня подозвал пред концом.

Старая Русса. Достоевский.* Бои.
Там полегли земляки мои.
Где-то под Курском лежит брат.
Теперь не спросишь, кто виноват.

Мы щедро табаку щепотку
Делили с другом на двоих…
В одной горели самоходке
У деревушки Колеи…

Под смоленской стеною –
Не простые покойники.
Под смоленской стеною –
Зарыты полковники,

Во цвете лет погиб отец… О Боже!
Он ныне в сыновья годился б мне.
Он вдвое был меня моложе,
Когда погиб на проклятой войне.

В каком-то неуютном кинозале,
Когда вот-вот начнётся детектив,
Когда ещё конфетами шуршали,
Портфели на колени положив...

Я замечаю, как мы с каждым днем
Расходуем скупее силы наши.
Здороваясь, мы даже не кивнем,
Прощаясь, мы рукою не помашем…

На подшипниках осипших инвалид пылил по рынку:
Чем слышнее лязг медалей, тем страшнее тишина…
У него купил я клёши да кепчонку-шестиклинку
Из облезшего до ниток беспородного сукна.

Зовут на торжества то там, то здесь
Нас в города, что мы освобождали.
Гремит «ура!», и здравицы звучат
В сверкающем огнями зале.

По всей России
Раздувают щёки музыканты.
На площадях у всех вокзалов
Играет духовой оркестр.

Запахи сырости, чада,
Верх – потолочный горбыль.
В лампе из гильзы снаряда
Чад выделяет фитиль.

Все на свете знать ей надо,
Обо всем расспросы:
И зачем у винограда
Подвязали лозы

Был с солдатом схож я мало,
был я тощим, словно тень.
И владел из арсенала
лишь пилоткой набекрень.

Полыхает калина в леваде,
И над степью алеет заря.
Вот и снова пора листопада
Улетает птенцом сентября.

Если жить не смогу,
Попаду или в рай, или в ад,
Я, пожалуй, солгу,
Я утешу погибших солдат...