Шёл отец, шёл отец невредим
Через минное поле,
Превратился в клубящийся дым –
Ни могилы, ни боли.

В вагонах русская гармошка,
Родной сибирский говорок.
Плывёт в тумане за окошком
Звезды зелёный огонёк.

Мы с мамой сына помним шалунишкой:
Ты в раннем детстве был не слишком тих.
Перешивал короткие штанишки
Я для тебя из старых брюк моих.

Победный день от нас всё дальше
И всё весомей с каждым днём.
В его оценке меньше фальши.
Его принизить не рискнём.

Солнце жаркое повисло,
Тяжкий гром орудий стих…
Три сосны стоят над Вислой,
Я в тени укроюсь их.

Я не помню войны.
Только еле
Помню, как от осколочных ран
У соседки, на белой постели,
Не хотел умирать капитан.

Зори встают над полями росистыми.
Вспыхнули в небе высоком огни.
В речку весёлую ивы ветвистые
Смотрятся, будто девчонки они.

Война и тыл не обошла,
И были – как не быть! – потери,
И нету меры, чтоб измерить
Её жестокие дела.

Я эти песни написал не сразу.
Я с ними по осенней мерзлоте,
С неначатыми, по-пластунски лазал
Сквозь черные поля на животе.

Нас четверо в окопе. Дождь идёт,
погодка – никому не пожелаю…
На левом фланге злится пулемёт.
На правом фланге миномёты лают.

Ах, чем он запомнился, этот денек,
Когда миновал я границу?
Иду и читаю: «Вокзал». «Кипяток».
Гляжу и смеюсь: уцелели, браток!

Земля моя! О как все это здорово!
Гляжу кругом – и края нет степи.
Размах, простор на все четыре стороны,
А я волнуюсь – шагу не ступить.

Ехали солдаты из Германии…
Орденов военных кавалер –
Гармонист – наяривал «страдание»
На родной саратовский манер.

Когда вернёшься в дом в погонах,
то чужой покажется тебе младенчества обитель:
какой-то весь не тот, как в джемпере, покрой,
как в почерке, нажим, наклон…

Зачем я плачу в день Победы?!
Ведь позади остались беды.
Но только смерти и бои –
Они с младенчества мои.