Слепящий дым, и пыль густая,
И зной, нависший тяжело,
Над нами плыли, нарастая,
Бойцам измученным назло.

Фиолетовым школьным пером
Он строчит и строчит похоронки
(И не вырубить их топором,
И у вдов не глаза, а воронки).

Ты вспоминаешь брата, почерк аса,
Когда в краю, где кончен обмолот,
Над мирными дорогами Донбасса
Военный пролетает самолёт.

И все-таки судьба у нас была,
И от нее никак не отрешиться.
Да стоит ли?
И перед кем виниться?

В семи верстах от нас
в лесу – поляна…
Хоть много лет прошло –
забыть я не могу.

Отчизна! В дни невзгод и муки
Твоей судьбы я не бежал:
Надел шинель, винтовку в руки,
А за ремень заткнул кинжал.

Дождливой ночью на глухом лугу
В потёмках мы заканчивали мётку.
Отужинавши с мамой всухомятку,
Заночевали мы в своём стогу.

Как молоды мы все на этом снимке...
И веселы: Берлин у наших ног!
Стоим впритирку и сидим в обнимку,
А кто-то просто на землю прилег.

Три дня мы бились за село,
Три ночи зарево цвело.
И, словно стебли тех цветов,
Там трубы чёрные домов.

Земля качалась, падали деревья,
Огонь плясал на взорванной броне.
Пылали словно факелы деревни,
И люди погибали на войне.

Был мороз.
Не измеришь по Цельсию.
Плюнь – замерзнет.
Такой мороз.

У дома женщина стояла
Необычайной красоты.
В ее глазах тоска мерцала,
Немой вопрос: «Куда же ты?»

Военная карта-трёхвёрстка.
Не мудрствуй лукаво,
Стратег!
…Бойцов уцелевшая горстка...

За счастье и за мир родного края
и мне пора бы с братьями в строю,
оружие в руках своих сжимая,
с врагом заклятым встретиться в бою.

…Где-то там, по соседству, закончив свой труд,
Одинокие женщины хором поют.
Чей-то голос выводит тревожным ключом:
«Так скажите хоть слово, сам не знаю о чём…»