В сырой землянке стойкий запах гнили,
Дух нежилой у жизни на краю…
Мы до сих пор не всех похоронили,
Кто пал в бою за Родину свою.

Когда ты лгал в бою под Сталинградом
бессмертному сержанту своему,
что не задет взорвавшимся снарядом,
и стон скрывал улыбкою в дыму

Я легко узнал его по снимку,
Сделанному кем-то перед боем.
Долго шел отец с войны в Казинку,
В обновленное село родное.

На морозе спозаранку
Пальцы смерзнутся с портянкой.
Жди, пока придет черед
И в вагон запустят взвод.

По этой огненной дороге
За давностью военных лет
В наш рейс пришлось попасть немногим –
Иных давно в живых уж нет.

Из чащи ветер западный несет
Пылающие вороха листвы
И стебли опаленные травы
Несет на гребни фронтовых высот,

Шли солдаты на запад
По дорогам войны.
Выпадал среди залпов,
Может, час тишины.

Безмолвно ползли за полками
Костлявой старухи бойцы,
В едином строю с мертвяками
И сами почти мертвецы.

Показал мне парень местный
Тёмный омут, где с войны
Мотоцикл стоял немецкий –
Руль блестел из глубины.

Был бойцом стрелковой роты
Наш земляк Иван Скворцов,
И среди своей пехоты –
Молодец из молодцов.

Нам котелками нынче служат миски,
Мы обживаем этот мир земной,
И почему-то проживаем в Минске,
И осень хочет сделаться зимой.

В кровавых рукопашных обескровлена,
В пылающих селеньях сожжена
Была она, как вся страна огромная,
Спрессованная сердцем тишина.

Эти стены мощные и своды,
Дважды побывавшие в огне,
Знали в дни суда и на войне
Две победы света и свободы*.

И помню, слышу – бьют зенитки,
Мне страшновато и темно
Сидеть на русской, знаменитой
Печи, не топленной давно.

Над маетой пассажиров –
Ненастоящая крыша…
Эвакуация в Киров.
Мама, и Нина, и Миша.