Мы прошли по земле, по-солдатски с невзгодами споря,
Забывая о ранах, – дорогой святой и прямой.
Нас вперед призывало большое народное горе,
Нас рыдания женщин не звали обратно домой.

Снаряд был яростен и слеп,
С клеймом чужой державы
В земле, распаханной под хлеб,
Лежит осколок ржавый.

Зловещим заревом объятый,
Грохочет дымный небосвод.
Мои товарищи-солдаты
Идут вперед

Во мне – боль павших, но не сдавшихся
Во все крутые времена.
На веки вечные оставшихся
В полях, где ночь, как смерть, черна.

Приснилось мне: идут в атаку
Три роты, впереди – комбат.
И странно: в сизом полумраке
Я вижу вновь своих ребят.

Я – Память.
Мне время подвластно.
От самого светлого дня
до самого тёмного часа
я – Память...

Опять снега метут, снега,
Послевоенные, крутые.
И ни дороги, ни следа
В те ночи долгие и злые.

Я костыли себе готовлю сам,
В бору березку постройнее выбрав…
А здорово досталось бы лесам,
Когда б в боях нас столько не погибло

«Не восполнив, крупицы не трону», –
Говорит, будто давний зарок,
Вспоминая до боли знакомый,
Обжигающий душу урок.

Не достигнув чужого дзота,
Утрамбовывая снега,
Мы – обстрелянная пехота –
Залегли под огнем врага.

Полсотни лет простились у порога,
Но молодость с собой не увели…
Еще вчера меня звала дорога
К делянке, где подснежники цвели.

Плывут тропинки и дорожки.
Петляет юркая река.
Над кручей робкие берёзки
Укрыли домик лесника.

Словно угли – первые мозоли.
Так и жгут они, раскровенясь.
Дважды перекопанное поле
Перекапываем в третий раз.

Хлеб наш чёрствый
Был чернее полночи –
Пополам с мякиной, с лебедой,
Пополам с военною бедой…

В ранний час, когда полны дороги
Чуткой предрассветной тишиной,
Образ твой, задумчивый и строгий,
Неотступно следует за мной.