Слышно в каюте, как дышит огромная Волга,
Звезды погасли над нами одна за другой.
Ветер притих на рассвете, усталый и волглый.
Слышится: ранняя птица кричит за рекой.

Вас осталось на земле немного,
Словно после шквального огня.
Признаю́сь пред вами, как пред Богом,
Вы ещё дороже для меня.

В День Победы, выстраданно алый,
Постарайся, сын, понять меня.
Мы пойдём с тобой к мемориалу.
Постоим у Вечного огня.

Камни выли, злые от веселья.
Дядька сыпал: «Жив курилка, жив».
Словно бык на выгоне весеннем,
Пар ревел, потёмки оглушив.

Зловещим заревом объятый,
Грохочет дымный небосвод.
Мои товарищи-солдаты
Идут вперед

Я видел много раз в боях,
Как смерть друзей моих косила.
Сыновний принимая прах,
Навзрыд Россия голосила.

Приходит мокрая заря
В клубящемся дыму.
Крадется медленный снаряд
К окопу моему.

Зима, зима, метелей кутерьма,
Не разойтись вдвоём на узких тропах.
Дома – в боярских шапках терема,
По пояс утонувшие в сугробах.

ворошат мне волосы ветры давних лет
как душа без голоса подмосковный лес
смотрит на меня с тоскою
год за годом нет покоя...

Лето выдалось ветреным, тёплым
И гоняло над пашнями пыль.
Подарил мне костыль дядя Стёпа,
Настоящий военный костыль.

У Аксиньи брови сини,
Словно галочье перо,
В пятистенке у Аксиньи
От тафтовых кофт пестро.

Над прошлым нашим ложь витает,
На свет и правду тень легла...
Но письма прадеда читает
С волненьем Катя Маршалá.

В лихие, горькие минуты
Всплывают в памяти моей
Ночная печь, ведро с мазутом
И стайка белых голубей...

Не помогут нам стоны,
Нас не выручит плач:
Их не знают законы,
Их не слышит палач.

Даль, дорога широкая.
И просторы равнинные.
Где же ты, черноокая,
Где метель тополиная?