Как по рельсам стучат поезда!
Сына в армию утром забрали...
И за спину закралась беда.
Столько месяцев скрытой печали.

Солдаты мы. И это наша слава,
Погибших и вернувшихся назад.
Мы сами рассказать должны по праву
О нашем поколении солдат.

Сын в отца – отцовская удача.
Первенцом гордясь, сказала мать:
«Потому малыш так много плачет,
Чтоб мужчиной слёз не показать».

Где-то рядом громыхали пушки,
За снарядом завывал снаряд.
Мы бежали в лес из деревушки,
Позабыв про кошку и котят.

О первый взрыв салюта над Невой!
Среди толпы стоят у сфинксов двое:
Один из них незрячий, а другой
Оглох, контуженный на поле боя.

Облачное небо к вечеру багрово,
И на крышах белых отблески легли.
Все в снегу ворота. Ты молчишь – ни слова.
Знаю: затоскую без тебя вдали.

Всё дальше от войны уходим,
но в памяти она всегда,
нам снятся выжженные годы
и выжженные города.

…Из дальних окопов, сквозь грохот войны,
Стремлюсь я в родимые дали.
Мы туры твои, и твои мы орлы,
И клятву на верность мы дали.

Можно было б рассказать всё это прозой.
Может быть, но мне стихами как-то ближе.
Просто жили муж с женою – скромно-просто;
И наследник рос у них – сынишка рыжий.

Вот встретились – и, как родные,
Сидим обнявшись. Ты да я.
Рисковые и молодые,
И очень давние друзья.

С нервной улыбкой, калечащей рот,
Он по седьмому десятку идёт.
Китель на вырост… об этом молчок.
И в сапоге осипевший сверчок.

Как трудно мне привыкнуть к городам,
Сродниться с шумом молодых акаций.
Но отчего, я не пойму и сам,
Ещё труднее с ними расставаться.

Начистил вечер медь заката
И неба серую шинель
Накинул с нежностью солдата
На плечи робкой тишине.

Хоть дó ста лет на свете доживу я,
Но не забуду этот самый бой…
Мы вышли ночью на передовую,
Чтоб удержать рубеж любой ценой.

Со мной ты не расплатишься, война.
Со мною ты ещё не расплатилась,
Ничто не отболело, не простилось,
Ничьи не позабыты имена.