Тише, годы! Всё-то в сердце свято.
Тяжело и радостно – двоим.
Вы похожи на того солдата,
мною наречённого моим.

Ломая вражеские доты,
Не дав опомниться врагу,
Мы вышли к Сожу всею ротой –
В дубовый лес на берегу.

Стволы на запад повернувши,
ночную даль чертя огнем,
гремят гвардейские «катюши»
над темным Северным Донцом.

Что это? Что это он?
Что он гудит над нами?
Воздух переплетён
Яблоневыми ветвями.

Еще есть время до рассвета,
Чтоб затянуться раз-другой
Одной трофейной сигаретой,
Сейчас особо дорогой.

Зашел боец в избу напиться
И цедит из ковша.
Свежа студеная водица.
Хозяйка очень хороша.

Конец великого похода!
Мечту об этом майском дне
Мы все четыре трудных года
Таили в сердца глубине…

Разметало
Сиротские рати
По разломам
Военной земли.

Землянка дружбою согрета.
Коптилка, ящик от снарядов…
Благодарю судьбу за это,
Мне больше ничего не надо.

Мужчина вдруг на улице упал,
Раскрытым ртом ловя дыханье полдня.
Не собралась вокруг него толпа,
Никто не подбежал к нему, не поднял.

В приказах войну называют – «Великая».
Великая – и не скажешь правильней.
А раз великая, то и многоликая:
В ней каждый воюет свою и тотальную.

В поле, ручьями изрытом,
И на чужой стороне
Тем же родным, незабытым
Пахнет земля по весне.

Юнец зелёный, чин мужчины
Добыл я вскоре на войне:
Впервые не девчонка – мина
Поцеловала щёку мне.

Это имя ударит под дых
И весомее всякой медали…
Только чудом оставшись в живых,
Как мы насмерть ещё голодали!

Нет, вас никто на землю
не воротит…
Но кажется, земля оглушена,
Когда метель надрывно хороводит...