Буханку хлеба мерзлую,
разметив вдоль шпагатом,
на Ладожском, на озере
делили мы когда-то.
Он долго ехал. Из самой Сибири.
Потом все шел, минуя перевал.
Долина показалась много шире,
А прочего совсем не узнавал.
В пространстве лет огромны перемены:
Явились внуки, смыт траншейный шрам.
На избах крестовидные антенны,
И звезды кое-где по бугоркам.
– Да, точно здесь. Конечно!..
В сорок третьем,
Среди вот этих пожелтевших трав…
Всё вспомнил он, а горный ветер
Трепал пустой его рукав.