Под небом жарким, как огонь...

Под небом жарким, как огонь,
Лежала степь, сухая, словно
В морщинах старая ладонь.
От зноя марево сгустилось –
Дыханья не перевести!
Слеза из глаза покатилась –
И высохла на полпути!
И вдруг с моим ботинком рядом
Цветок поникший вижу я.
Кругом – окидываю взглядом –
Ни лужи малой, ни ручья.
И потянулась к теплой фляге
Сама собой моя рука.
И вылил я остаток влаги
На корни бледного цветка.
И чудо я увидел вскоре:
Хоть был, как прежде, зной жесток,
Но стал бодрей в неравном споре,
Встряхнувшись, ожил мой цветок!
И тот оживший, одинокий
Степной цветок напомнил мне
О том, что в некий день далекий
Со мной случилось на войне.

Год сорок первый. Возле Ржева
Дорога вдрызг разбита вся,
И смерть направо и налево
Свирепствует, бойцов кося.
Огонь сплошной, смертельный, шквальный…
Большая дымная заря…
Потом на койке госпитальной
Меня латали лекаря.
Лицо – безжизненней бумаги,
И губы синие, как снег…
Как не живет цветок без влаги,
Не жив без крови человек!
О, кто ж ты, близкий и далекий,
Помогший мне восстать с одра,
Мне кровь отдавший в год жестокий,
Мой брат, а может быть – сестра?
Не та ли, что в борьбе со смертью
Жизнь отстояла не одну, –
Сестра, сестрица милосердья,
Как называли в старину?
Голубоглаза, русокоса,
Была, мне помнится, она
В халате белом, как береза,
И величава, и стройна…

А может быть, в меня когда-то
Втекла, спасение даря,
Кровь белоруса иль бурята,
Литвинки, ненца, лопаря.
Не знаю! Но под небом этим,
И животворна и тепла,
Она живет во мне – и к детям
В свой срок в наследство перешла!
Когда я зло встречаю где-то,
Она волнуется во мне!
Далекий друг мой, кто ты, где ты,
В какой ты нынче стороне?
Где пролегла твоя дорога?
Живешь смеясь или скорбя?
Когда б, как дед, я верил в бога,
Я помолился б за тебя!
Но я – певец иного века,
В моем отеческом краю
Не в бога верю – в человека,
Его люблю, о нем пою.
Проходят времена и сроки,
Давно я тронут сединой…
Будь счастлив, близкий и далекий,
Мой незнакомый! Мой родной!