Ещё метёт во мне метель,
Взбивает смертную постель
И причисляет к трупу труп, –
То воем обгорелых труб...

Не израненный и не калека,
И собою доволен вполне.
Но присмотришься – тень человека.
Человек на прошедшей войне.

Отец меня к ночи баюкал
«Землянкой»* – других не певал,
С друзьями былыми в разлуке,
О чём-то он шумно вздыхал…

Говорят, что любой человек состоит из воды и металла:
Девяносто процентов воды, остальное – огонь и металл.
Нет, не выдумка то. Мне душою кривить не пристало,
Сознаюсь – я действительно где-то об этом читал.

Моих друзей негромкие дела –
Следы давнишние
На партизанских тропах.
И всполохи берёзок на окопах...

Где та река,
По которой отец мой уехал на обласе*
В послевоенный голодный год**,
Когда весь рыбный улов...

Когда последний ветеран войны
Сойдёт в окоп, откуда нет возврата,
Венок от самых близких и родных
Возложат правнуки к ногам солдата.

Зовут на торжества то там, то здесь
Нас в города, что мы освобождали.
Гремит «ура!», и здравицы звучат
В сверкающем огнями зале.

Я прохожу по улицам твоим,
Где каждый камень – памятник героям.
Вот на фасаде надпись:
«Отстоим!»

Здесь даже мелочи – не мелочи.
В России голод и война.
А ты?.. Два мальчика и девочка,
И мать больна, а ты одна.

Я не помню войны.
Только еле
Помню, как от осколочных ран
У соседки, на белой постели,
Не хотел умирать капитан.

По весне бы сады не цвели,
Не шутить бы нам нынче с тобой,
Если б я тогда от земли
Не поднялся на смертный бой!

Кончен трудный день походный,
И, готовясь в новый путь,
У костра в степи холодной
Мы ложимся прикорнуть.

Цепь событий не рвётся – всё помню, как было когда-то:
Август брёл по распадкам, скрипел под литовкой* вострец**.
Бабы сено косили… И вдруг увидали солдата –
И одна поспешила сказать, что вернулся отец…

Жизнь у разведчика,
Как, впрочем, у всех,
Одна лишь…
Но прежде