Земля – отверстый ад,
Но жив – на милость –
Не трус, а тот солдат,
О ком молилась...

Сукном шинельным –
небо января,
на лицах иней выступил от стужи,
сочится сквозь бинты снегов заря…

Неля мечтала быть лётчицей,
А прослыла юлой-переводчицей.
Надевала
Платье из ситчика,
Объяснялась у дома
С зенитчиками.

Опять за полночь. И опять не спится.
Опять лежать и слушать до утра –
И шелест перевернутой страницы,
И тихое шептание пера

Взвод умирал в расстрелянных снегах.
Как раненый боец, земля дышала,
И тяжело гудели в проводах
Разрывы раскалённого металла.

Мы все покинем и леса, и пашни.
Таков у смертных на земле удел.
Лишь одного – быть без вести пропавшим
Я на войне остаться б не хотел.

Долго пуля летела,
Кусочек свинца,
Кабы только задела –
Скосила отца.

В бинтах, в линялых гимнастерках
Шли люди прямо с фронта в зал,
И запах йода и махорки
В холодном воздухе стоял.

На руках переплелись,
Как верёвки, жилы.
За спиной – большая жизнь.
На исходе силы.

Кричал отчаянно: – Не тронь! –
Не только лишь от боли. –
Как я потом возьму гармонь –
Одной рукою, что ли?

Пришли на кладбище живые
В безумных поисках тепла.
И деревянные, косые
Кресты срубили мы, живые.

Мама о войне не вспоминает
И военных песен не поёт.
Спицами она перебирает,
Внука нянчит, полет огород.

Нет праздничной окраски у войны –
Ее глаза огнем опалены,
Ее поля свинцом напоены,
От крови реки все ее – красны.

Распоротый зенит. Трассирующий росчерк.
Извилистые рвы в рогатках и ежах.
И мы лежим в снегу средь пригородных рощиц
На подступах к Москве, на ближних рубежах.

Выходя из окружения
С командиром на руках,
Принимал солдат решения,
В сапоги упрятав страх.