Берёзы, берёзы над каждой могилой.Так русских хоронят на Родине милой.В себе заключает берёза такое –Увидишь её и лишишься покоя.
Читать
Седое море в дымке и тумане,На первый взгляд такое, как всегда,Высоких звезд холодное мерцаньеКолеблет на поверхности вода.
Шинель моя – суровое шитье,Она знавала пули и осколки,Задумаешься, глядя на нее,И вспомнишь путь, начавшийся от Волги.
Не хотел казаться маловером,Верил в недалёкую мечту,Только танки в девяносто первомРаздавили веру в доброту.
Помню! Синявинские высотыБрали курсанты три раза подряд.Еле уволокли пулеметы.А три батальона – там и лежат.
По училищным коридорамРоковую разносит фразу:– Не пришла она из дозора!– Не вернулась лодка на базу!
Дожди, дожди – не дай, не приведи!Шинельное сукно казенного покроя,Все лето – перебежками – дожди,В иные дни по двое и по трое.
Когда я раненый лежал в пыли,Страдая от удушливого жара,Не отличая неба от земли,Артиллерийских залпов от кошмара,
Деревня – родина в сто домов, в сто дымов,В пятьдесят бород и седых голов,В триста косынок и картузов,В пятьсот пар озорных глаз...
Весна. Струится теплый ветерИ гонит клочья туч седых.Живым огнем моравский вечерГорит на листьях молодых.
Меня нашли в огромной лужеПод самолетомВ ледяной весенней стуже.Я в ней проспал четыре часа
Хребет Евразии – УралТыл и войну страны держал,Стальной бронёй гремел в Европе,Блистал он касками в окопе...
Два камня – и готова крупорушка.Из говорливой жести – желобок...Всё горе перемелет и порушит,а заодно – пригодный на пирог
Написал я все, что надо,А увижусь – доскажу.А теперь письмо солдатаТреугольником сложу.
Письмо из книжных выпало листов,Пожолкшее с течением годов;Местами даже выцвели чернила,И потому чуть виден почерк милый.
На братских могилах не ставят крестов,И вдовы на них не рыдают.К ним кто-то приносит букеты цветовИ Вечный огонь зажигает.
Для меня становятся роднейБратские могилы – стелы, плитыТой войны, в которую зарытыДни и судьбы Родины моей.
Бронзовые людиСтоят на площадях,Лежат за пулемётом,Сидят на лошадях.
Сосны соснам говорят:«Гляньте: у делянкиХорошо-то как горятВражеские танки!»
Бывало, просил я соседаО долгой войне рассказать.Но воин, дойдя до Победы,Умел о Победе молчать.
Бывшая улица Герцена,Бывшая улица Гоголя,Бывшая улица Сердцева,Бывшая улица Богова?
Небо звёздами прошито,Как наградами мундир.У разбитого корытаДремлет бывший командир.
Был сорок третий год. Шло третье летоВойны, когда в сибирское селоПриехал скульптор и двухтомник ФетаПривёз, не показалось тяжело.
Был хлеб с полынью пополамИ со слезами вместо соли.Родимый край, ты знаешь самПро детство зимнее, босое.
Был я маленьким, очень маленьким –Может быть, чуть побольше валенка.Годы трудные, послевоенные.А от зноя – поля бесхлебные.
Солдата обступили дети.Он хлеб достал из вещмешка.Запахло хлебом на планетеИ сладким дымом табака.
Было холодно,Было голодно,Детства не было,Шла война.
В атаке недолгой у тихого ДонаОтец мой упал на разбитый лафет.И стал я на Волге хозяином домаВ свои горевые одиннадцать лет.
В атаку поднимаюсьИ, как любой другой,С землёю обнимаюсь,Целуюсь со стернёй.
В блокадных днях мы так и не узнали:Меж юностью и детством где черта?Нам в сорок третьем выдали медали,И только в сорок пятом – паспорта.
В войну играет мальчик на полу.Атака, и враги бегут на запад…Был мальчиком когда-то его папа,он очень часто рисовал войну:
В войну мне выдали бесплатноАмериканское пальто.Во всей округе, вероятно,Такого не имел никто.
Опалила солдат война,Посмотрите: излом да вывих…Но жалеть не спешите вы их,Тело бито, душа – вольна.
В двенадцать лет мальчишкам редкоТуманит ясные глазаТекучая, как наша речка,Солоноватая слеза.
Все стихи, Книга 2, 1945
Все стихи, Книга 1, Год не указан
Все стихи, Книга 3, Год не указан