В том довоенном, давнем, до,
уже как будто допотопном,
всё было музыкою: топнем –
и раздаётся сразу: до-о-о...

Что сталось с небосводом? Никогда
Он не был так вместителен и ёмок.
От сизого рассвета до потемок
В нем ветер строит башни, города

Я сражаюсь теперь вдали
От родимой моей земли,
Где в ущельях горных живёт
Благородный, щедрый народ,

Я полз по фронту вниз лицом,
Срывая кожу с рук.
Казалось мне – в пластунстве том
Премудрость всех наук.

В болотце, хлорофиллом опыленном,
Ожившем после шалых батарей,
Поймай кувшинку и пригубь влюбленно –
Всю в капельках пролившихся дождей.

Обожгла, не обошла, не минула
И меня своим крылом война.
Словно пузыри взрывались мыльные
Вести у родимого окна.

Иногда едва волочишь ноги,
Пересохнет в горле – мочи нет.
Хоть бы женщину увидеть на дороге
С ведрами, плеснула бы на след.

Среди гари и среди дыма,
Среди грохота и огня
Пролетали осколки мимо,
Не задев и чуть-чуть меня.

Была война… мы малышами были.
Нас было много, мать – на всех одна.
Тогда досыта мы поесть любили.
А где возьмёшь, когда идёт война?

Бегу двором. В войну играю.
На прутике скачу верхом.
Ворон растрёпанная стая,
Как пепел, падает на холм.

На броне по кустам и полянкам,
А потом, мысль о смерти гоня,
Ты бежишь за чадящим танком,
Но зато пред тобою броня.

На позиции девушка
Провожала бойца,
Темной ночью простилася
На ступеньках крыльца.

На зорьке уходила из села
И по траве росистой босиком,
С корзинкою, накрытой рушником,
На полустанок старенькая шла.

Когда зима установилась,
Они кололи кабана.
Свинячьим визгом жизнь взмолилась,
И вдруг содеялась черна…

Словно полит волшебной
Живою водой,
Встал из пепла и щебня
Город мой молодой.