Как давно это было!
Луг зелёный-зелёный.
По-весеннему влажно
И тепло на дворе.

Взять высоту был дан приказ.
Враги сдержать пытались нас.
За кукурузными стеблями
Мы залегли. Вперед я звал

Война − жесточайшая проба.
Но женщина любит − до гроба!..
Сопрела солдатская роба…
А женщина любит − до гроба!..

Не «Братцы, бога ради!»,
Не бабье «Ой, горим…» –
«Ни шагу» и «ни пяди»
Тогда сказали им.

За кадром кадр, как вал девятый,
С экрана катят на меня.
Здесь всё про нас, про нас, ребята,
Про те три ночи и три дня...

Внимай! Последние известья!
Весь мир об этом говорит:
В дыму берлинские предместья,
Гнездо фашистское горит!

Меня мальчишкой малым обокрали...
Стояли дни суровы и горьки.
Оставив семьи в горе и печали,
В военкоматы шли призывники.

Надгробие передо мной:
Цветы в росе, звезда горит на камне.
Здесь неизвестный погребен герой,
Родившийся на Волге или Каме.

Я завью верёвочкой кручину,
Отрешусь от недругов и свар…
…Я щепал колючую лучину,
Снаряжала бабка самовар.

Было много трудных дней,
Будет много трудных дней,
Значит, рано подводить итоги…
Вот и встретились мы с ней

Хата солдатская вышла
На перепутье дорог,
Кутаясь в серую крышу,
Будто бы в старый платок.

Не все дороги наши – красные,
Не всем, гордясь, спешить по ним.
Кому-то – в жизни судьбы разные –
Дано быть просто запасным...

Всё дальше тот суровый час,
Его удары глуше.
А избы старые у нас
Похожи на старушек.

От холода земля окаменела,
Теперь ее лопатой не возьмешь…
А бой гремит, и мины то и дело
Свистят, визжат… Укрытье где найдешь?

Июнь рассыпает порошу
Ромашковых звезд на луга.
Я жизни тяжелую ношу
Пронес через пули врага.