Хлеб такой я знал и до блокады:
С примесью мякины и коры.
Ел его давно – у землепашцев,
Бедняков тех мест, где начал жизнь.

Жгли костры, пахло гарью.
Над рекою струился туман.
Шла по берегу Марья,
Рядом с нею – Иван.

Через улицу, через площадь,
По асфальтовой мостовой
Неуверенно шёл, на ощупь
Дождик солнечный, дождь слепой.

Шел на фронт я – стать пилотом.
Не прошел!
Стал командовать стрелками…
Брат пришел.

Всяк непредвзятый да поймёт,
какою дорожу любовью
к своей деревне, что над Обью
в ладах со временем живёт.

Старик не спешил – всё уже позади,
И взор его занят был далью.
И орден висел на тщедушной груди,
Краснел потемневшей эмалью.

Слышу, слышу сквозь огонь и взрывы
Плач далекий, голос твой тоскливый,
О мой Днестр любимый!

Он сошёл на тихом полустанке
И вернулся в прошлое – туда,
Где стонали раненые танки
И ржавела мёртвая вода.

Вывели… Грязный, молчащий, хмурый,
Страшно расстаться с поганой шкурой.
В рваной болотной чужой шинели,
Передвигается еле-еле.

В военных снах порой еще слышны
раскатистые вздохи барабана.
Идут домой из марева-тумана
солдаты, запоздавшие с войны.

…Буду жить я в любви и покое,
В новом доме с резным козырьком.
Будет небо вокруг голубое,
Солнцем счастья пронизанный дом.

Мама моя – семилетняя девочка,
Холщовая сумка через плечо, –
В школу бежит.
Кожуры картофельной сладость…

И дорог, и троп извилины
По горам, по целине,
Друг, с тобою исходили мы,
Испытали на войне.

Хоть дó ста лет на свете доживу я,
Но не забуду этот самый бой…
Мы вышли ночью на передовую,
Чтоб удержать рубеж любой ценой.

– Вперед! За Родину, друзья!
В руках сжимая автоматы,
По влажным брустверам скользя,
В атаку бросились солдаты.