Узорами нежных цветов
Покрыты и степь, и поля.
Прохладой ты их бережешь,
Река голубая моя.

Светился Полоцк в летней дымке сизой.
Гот*** – бог атак – доволен был вполне,
Когда с колонной танковых дивизий
Молниеносно подошёл к Двине****.

Над столом висит он, на ковре,
Потемневшей лентою обвит,
По краям немного обгорел
И немецкой пулею пробит.

Он полз вперед совсем по-черепашьи,
Нащупывая пушкой наш заслон.
Ревели под приплюснутою башней
Полсотни тонн брони, налитой злом.

Валились лошади без силы,
И снег их трупы заносил,
Барахтались автомобили,
Буксуя из последних сил,

Я, по Красной площади гуляя,
Множество людей встречал там разных –
Белых, жёлтых, чёрных – отовсюду,
Посетивших древнюю Москву.

Лес
В душу лез.
Он пах хвоёю,
Гудел, раскачивался, чах

Ты перешел родной порог,
Как солнечная весть.
Не перечесть твоих дорог,
Твоих путей не счесть.

Огни, огни над братскими могилами,
Сердца погибших – память грозных лет.
Им вечно оставаться негасимыми,
В их пламени – былых мечтаний свет.

Запах гари.
Бинт кроваво-розов.
На носилках – будто на щите…
И росинка...

Огнистая, яро
Заря полыхает.
Над Сеймом*, над яром
Солдат отдыхает.

В пожарище, в мой сорок третий год
Войдёте, ноги вытерев у входа,
И пояснения экскурсовода
Благоговейно впишете в блокнот…

Три десятка немецких слов,
Пять гранат, пистолет и рация,
И пошел лейтенант Белов
На задание в оккупацию.

Как я спал на войне,
в трескотне
и в полночной возне,
на войне

День февральский от вьюги ослеп,
День изодранный глохнет от шума,
Можно только мечтать о тепле,
О тепле можно только подумать.