Малоярославец – родственное поле,
Одолел врага великоросс,
Лучше ярой славы не бывает доли –
Малый стал великим памятником гроз.

Над землею – снегов пелена,
В пепелищах знакомые села.
Над землею, как коршун, война
Свои черные крылья простерла.

Что было там, под Киевом,
под Киевом,
под Киевом,
в июле сорок первого,
на выжженных полях?

Всё кругом горело и дымилось.
Я лежал средь выжженной степи.
Вижу: надо мною ты склонилась:
– Потерпи, братишка, потерпи.

В разрыве хрупкого кустарника
Слова прощальные смолкают,
И слёзы синие, хрустальные
В глазах у женщины сверкают.

Состоялась атака
и была коротка…
Нас осталось, однако,
два активных штыка.

Убегает дорога с бугра на бугор.
И идёт он по ней, опираясь на посох.
И котомка его за плечами, как горб.
А вокруг всё поля – то в туманах, то в росах.

Будет весна. Журавли прилетят.
Будет висеть над землёй тихий дождь.
Мимо намокших деревьев, солдат,
ты не пройдёшь. Ты не пройдёшь.

Метели вой. Раздолие зимы.
Бескрайние заснеженные дали.
Нет, с нетерпением таких морозов мы,
Наверно, никогда не ждали.

Когда о доме, о семье
Поговорят друзья в траншее –
Теплей им на сырой земле
И на душе у них теплее.

Идти в наступленье горнист приказал.
Будь счастлив, прощай, до свиданья, Дарьял**!
Теки на свободе, безудержный Терек,
Тебе, как Нарыну***, я сердце вверял.

Как я спал на войне,
в трескотне
и в полночной возне,
на войне

Урок отменяется пятый,
Хоть в школе порядки тверды.
В спортзале физрук угловатый
Поспешно ровняет ряды.

Она зашлась, как будто горе
Ей не чужое, а своё.
И вот уже другая вторит,
И вот уже ведут вдвоём:...

Я, в сущности, песчинка пред тобой.
И всё-таки от края и до края
Полётом мысли, страждущей, живой,
Огромная, тебя я обнимаю.