– Пришла к нам война. Был тогда я мальчишкой, –
Рассказывал дед нам за чаем негромко, –
Но знаю о битвах совсем не по книжкам,
По горю, что в хаты несли похоронки.

Облака уходят,
Город обстреляв, –
В нашем огороде
Мокрая земля.

Несказанность моя, дедулето*,
Ты лежишь у подножия гор,
Твоё небо пронизано светом,
Близок мне твой широкий простор.

Над цехом очередь – расколото
Морозный воздух дребезжит,
Упав на кожух пневмомолота,
Луч солнца истово дрожит.

Информация из СМИ
На вопрос мальчишки, совсем простой,
Непростой ответ у фронтовика:
«Почему рукав пиджака пустой?»...

Над могилами ветки –
Зеленей под росой.
Спят в земле мои предки
С небесславной слезой...

Совместный труд земли и неба
Приносит жалкие плоды.
Эпохи символ – знак беды –
Осьмушка* хлеба.

Вам, пришедшим после нас, пишу я
Из того сверкающего дня,
Где весна победная бушует
И фанфары медные звенят.

Картон коробится уже,
Из ветхой рамки выпадает.
Довольно простенький сюжет.
Но так бывает, так бывает...

По-за спиной все те же шепотки
И те же осуждающие вздохи:
Он по сей день, мол, вьет еще витки
Вокруг одной-единственной эпохи.

У нас у всех с войною счёты.
Шёл сорок первый горький год...
В разгар уборочной работы
Кружил над нами самолёт.

Что-то в прошлое тянет…
Да что я, чудак?
Для чего ворошить
время самое страшное?

Нет, войны я так и не узнала.
Шла она, как туча, стороной.
Гром – и две-три капли… Слишком мало
я была затронута войной.

Он говорил: «Пылай, моё село,
Моей любовью светлою согрето,
Ты – первый луч восторга и привета.
Ты – детства безмятежное крыло.

Зрачок холоднее свинца…
И губы свинца холоднее…
Я так представляю отца,
Сражённого взрывом шрапнели.