Приземист и не худо сложен,
Дед крепок был ещё вполне.
Какой же сон присниться должен
Ему, что умер он во сне?

Какой-то хищник, «тигр» или «пантера»,
От времени проржа́вевший насквозь,
Откроется вдруг взгляду, как химера
Былой войны…

Сквозь горький дым пороховой,
Сквозь минный чад, снарядный вой,
О родина, к тебе стремимся,
Мечтаем свидеться с тобой,

Тенью русской словесности,
Отголоском чужого мгновенья
В нищете и безвестности
Умирает моё поколенье.

Когда весна надрежет почки
И робко выглянет листва,
Пробьются памятные строчки,
Взойдут забытые слова...

День на смену полумраку
Занялся, кровоточа.
Лейтенант хрипит: «В атаку!»,
Автомат сорвав с плеча.

Мы проводили в первый день отцов.
И были эти проводы суровы…
В войну мне не пришлось встречать вдовцов.
Но множились в округе вдовы… вдовы…

Как долго память носит креп!
Болит рука, которой нет.
Болит душа (которой нет)
И стонет – по кому?.

Последнее застыло слово,
Запечатлён суровый миг.
И тянет к памятнику снова,
Поскольку Зои нет в живых.

Наши души обожжены:
Все мы выросли из войны,
Из её катастроф и бед,
Из её кровавых побед.

Я пишу тебе, дорогая,
Под разрывы немецких мин.
В ста шагах от переднего края
Я в воронке лежу один.

Минуло лет с тех пор немало,
Как здесь гулял войны огонь,
Но вновь осколки от металла
Звенят весною под ногой.

Мне в детстве часто не хватало сил.
Сквозь безотцовщину до выпускного класса
Я пробивался, дрался и грубил –
Учитель мне твердил, что жизнь прекрасна.

За деревьями не видно
Приднестровское село.
Здравствуй, бабка Степанида,
Ты жива. Мне повезло.

Вырос лютик над окопом,
Тонконогий и смешной.
…Был я здесь когда-то вкопан
В землю-матушку войной.