Немало бед в пути мы испытали,
Мы стужей и жарою крещены.
Исхлёстаны свинцовым ливнем дали.
А я блуждаю по полям войны.
Не ради славы, чтоб историк
писал трактаты обо мне,
провёл я – труд был этот горек! –
четыре года на войне.
Не ради почестей солдатских
я жизни не жалел в бою
и хоронил в могилах братских
друзей, отдавших жизнь свою.
Нам всем отчизны имя свято,
любовь к народу глубока.
Привыкла скоро к автомату
к перу привыкшая рука.
Порой, лишь стихнет гул сраженья,
сосед подставит мне плечо,
и я пишу стихотворение,
спеша, волнуясь горячо.
Когда банкиры в небоскрёбах
вели своим доходам счёт,
я замерзал среди сугробов,
но шёл с победою вперёд.
А сон валил меня, бывало,
как повалить свинец не мог.
И падал я на снег устало,
не чувствуя гудящих ног.
Четыре года – путь не мерен –
я был в шинели фронтовой,
пока родного дома двери
не распахнулись предо мной.
Костры Карпат и пыль Берлина –
всё видела шинель моя.
Очистив от золы и глины,
её на гвоздь повесил я.
И потянуло с прежним жаром
заняться творчеством своим,
здесь, в Чебоксарах, в доме старом,
под мирным небом голубым.
Подует ветерок украдкой,
волной о берег Волга бьёт.
Моя дочурка спит в кроватке,
и сладок сон её, как мёд.
Ей не грозит ничто бедою.
Не то, что десять лет назад, –
мой сон военною грозою
нарушил громовой раскат.
На всех наречьях всей планеты
звучит сегодня «нет!» войне.
Дочь спит спокойно до рассвета,
губами чмокая во сне.