ЦАРСКОСЕЛЬСКИЙ ЛИЦЕЙ
Здесь музы молчат… Здесь лишь бомбы да мины.
И вырубки там, где клубились куртины.
Здесь музы молчат. Здесь лишь мины да бомбы.
…Мы шли во дворец, а пришли в катакомбы.
В приказах войну называют – «Великая».
Великая – и не скажешь правильней.
А раз великая, то и многоликая:
В ней каждый воюет свою и тотальную.
В дефиле у озера, левым флангом к болоту,
Комбат положил в оборону роту.
Обещал усилить огневыми средствами
И как мог накачал об особой ответственности.
– Учти, подполковник на вас надеется.
Он сам отбирал роту для обороны…
Твой сектор – от той вон сосновой поленницы
До рыжей – видишь? – убитой коровы.
У тебя надежно прикрытые фланги.
Взвод ПТР выдвигай к оврагу:
Оттуда могут ударить танки…
Ну, будь здоров, и назад – ни шагу!
О том, чтоб «ни шагу», не мне волноваться:
Мы на плацдарме, мы за наровой.
Не хочешь купаться – станешь держаться
Хоть за поленницей, хоть под коровой!
На планшете отметил дровишки и падаль.
Расчертил меж ними сектора обстрела.
Отползал на брюхе, где надо не надо,
Себя и людей измотав до предела.
Разметил фланкирующий и перекрестный,
Как велено, выдвинул ружья к оврагу.
Со взводными выкурил по папироске
И сам накачал их в разрезе «ни шагу!».
Патронные ленты жуют пулеметы,
По пристрелянным створам глядят бронебойки.
Мы готовы ко встрече с броней и пехотой.
Битте-дритте, господа разбойники!
Фронты против Гитлера – с востока и с запада.
А мы почему-то развернуты к северу…
Зато дефиле нами намертво заперто.
И мы до боя в победу уверовали.
Ни шагу назад! И ничто не изменится,
Какой бы на нас ни валили прорвой.
Фашизм не пройдет меж развалюхой поленницей
И павшей в бою бедолагой коровой.