Был у деда скрыт под майкой
На груди багровый след.
Внук спросил, хоть был всезнайкой:
«Это тоже орден?» – «Нет».

Им долго жить – зелёным великанам,
Когда пройдёт блокадная пора.
На их стволах – осколочные раны,
Но не найти рубцов от топора.

Когда она пришла в наш город,
Мы растерялись. Столько ждать,
Ловить душою каждый шорох
И этих залпов не узнать.

С друзьями в разбитом фольварке*
На мерзлой соломе я спал.
Мне снилось, что сладко и жарко
Я в губы тебя целовал.

Вопрос: быть иль не быть стране?
Ждать помощи? – но где? откуда?
Фронт сорок первого – в огне.
Но близко – зимняя остуда.

Их мать вскормила и вспоила,
На них загадывала сны.
Она для мира их растила,
А получилось для войны.

Через улицу, через площадь,
По асфальтовой мостовой
Неуверенно шёл, на ощупь
Дождик солнечный, дождь слепой.

На отвоеванном вчера лишь полустанке,
Решив отметить дело наших рук,
В накуренной, натопленной землянке
Мы у огня уселись в тесный круг.

Я для врагов всегда найду
Слова, разящие, как пули,
А для друзей я славлю труд,
Чтоб словом добрым помянули.

Не вздрогнул я, увидев фото,
Где пушка ввысь устремлена
И где бесформенное что-то
Вокруг… Я лишь вздохнул: «Война».

День войны или День Победы?..
Помню утро июньского дня.
Незнакомые хищные беды
Разом рухнули на меня.

Пылит просёлком пегая лошадка.
В бестарке*, скособочившись, – седок
Оставил вожжи, всхрапывает сладко
И держит путь на ближний хуторок…

Я был песчинкой в наступленье,
В бумаге писаря – строкой…
Но младший брат мой с восхищеньем
К медали тянется рукой.

Жен вспоминали на привале,
Друзей – в бою. И только мать
Не то и вправду забывали,
Не то стеснялись вспоминать,

Четыре года по команде «к бою!»
Мгновенно собирался наш расчет.
Спроси у нас орудие любое –
Оно ответит, как сражался флот.