Не смерть страшна. Тоска – страшнее…
И, взяв из пирамиды ППШа,
уйдёшь в глухой конец траншеи
и, стиснув зубы, не спеша,

Стволы на запад повернувши,
ночную даль чертя огнем,
гремят гвардейские «катюши»
над темным Северным Донцом.

По распадкам, по логам,
В Сталинграде – трупный запах.
Время платит по счетам,
И война идёт на запад…

Четыре года – грохот канонады,
Металла лязг, сверлящий вой снарядов.
Четыре года все гудело, выло.
Вдруг тишина густая оглушила.

Нам предстоит еще немало
Ходить дорогами войны,
В лесах, заснеженных, усталых,
Не слышать в полдень тишины.

Бежали машины, ползли тягачи
в сплошном несмолкающем гуде.
Разбитой дорогой в кромешной ночи
спешили окопные люди.

Нас не брали на фронт в сорок втором,
нас в убежища прятали бабки и деды.
…Ночь – пространство со всех полыхает сторон.
Утро – в пепел деревья и травы одеты.

Не смотрит Валя фильмов про войну,
Ни местных и ни тех, что на страну.
Не смотрит, хоть прошло немало лет…
Работа, стирка, завтрак и обед...

Мы познакомились пятнадцать лет назад.
На вид он всё такой же – не стареет.
По-прежнему лучист и молод взгляд,
По-прежнему усов мой друг не бреет.

Целый день идём мы без привала,
Топь кругом да ржавая вода…
Тут кукушка вслед закуковала,
Начала отсчитывать года.

Война распяла детство.
Оставила наследство:
Сухую ёмкость фраз,
Почти звериный глаз...

Эшелон грохотал – на фронт!
На платформах – орудия.
Пил и пел офицерский вагон…
Люди-люди!

Был день: плечом к плечу с друзьями
В тот строй торжественный, под знамя,
Пришла минута стать и мне.
И марш звучал – военный, встречный,

Бабушка Саша. Эвакуация.
В дальних снегах потонувшая станция.
Кто надоумил с соседкой податься
По белу свету поехать скитаться?

Мое крещение огнем!
Мой первый вылет боевой!..
Приказ – и мы в полет идем
Над огневой передовой.