Дом бревенчатый – настежь ставни –
синей полночью обнесен.
Там к окну подступает давний,
дальний-дальний невнятный сон.

Нам выпал век большой и напряжённый,
Отмеченный накалом седины.
Нам век оставил, как фонарь зажжённый,
Картину детства времени войны.

Как будто за перегородкой,
За десять улиц от меня
Шли танки по Нижегородской,
Гремела тяжкая броня.

Как мы выжили, дети войны?
Лихолетьем обожжены
И согреты у сердца России, –
Как мы выжили, беды осилив?

Гвардейские залпы громами легли,
И дождь, словно сок виноградин,
Упал на озябшее тело земли
И в листья опять ее рядит.

Берёзы, берёзы над каждой могилой.
Так русских хоронят на Родине милой.
В себе заключает берёза такое –
Увидишь её и лишишься покоя.

В кухне звякала картошка…
Сон никак не проходил.
Мама будит:
– Ребятёнки!..
Скоро будет бригадир.

Бывшая улица Герцена,
Бывшая улица Гоголя,
Бывшая улица Сердцева,
Бывшая улица Богова?

Вот я вижу: стоят на крутом берегу
И глядятся в реку высоченные ели.
Убежать бы мне в юность, а я не могу –
Замели все дороги слепые метели.

В апреле сережки на вербе
Под окнами мирных квартир.
В июне стервятники в небе
И бомбами взорванный мир.

Стою у черных руин Рейхстага,
и ветер уносит горечь и гарь,
и память кровавым полощется стягом
о том, как фашистскую били тварь.

Вот в этот час, мой друг, вот в этот самый,
Когда знакомыми тебе лесами
Я на рудник иду тропою новой,
У вас на западе, быть может, снова

Полки на запад движутся с востока,
По городу проходят, как река,
В их твердом шаге слышно: «Издалёка!»
Они поют: «Дорога далека!»

Полевой медсанбат в раздырявленной роще,
И в машину с крестом загружали мешки.
«Было б время, лечил бы, отрезать-то – проще,
А пока удобряем в округе лужки».

В шумном зале блестели колонны,
Алый лозунг кричал со стены:
«Патриот, укрепляй оборону!
Всё отдай на защиту страны!»