Все стихи

Мне из окопа видно озерко.
Игра лучей становится живее.
Как вдохновенье, солнце высоко!
Я думаю о нем, благоговея.

Свой горный край все больше познавая,
Родной Свердловск я крепостью назвал.
Тут каждый камень – башня угловая
И каждый холмик – неприступный вал.

Провода гудят, как нервы перед боем,
натянутые, как провода.
Мы устало окопы роем:
скоро танки придут сюда.

Дряхлый дом под чахлою сиренью,
Тёмное увечное крыльцо.
На приступке, над дырявой тенью,
Детское напялив пальтецо...

Облачками цветочной пудры
исчезающий след мотыльков…
И вливается в окна утра
убежавшее молоко…

Тучи низко идут над Кремлёвской стеной,
В небе отсвет знамён войсковых.
Мы деревни сдавали высокой ценой,
Оттого лишь не сдали Москвы.

Три с лишком. Почти что четыре,
По-нашему вышло. Отбой.
Победа – хозяйка на пире,
Так вот ты какая собой!

Война окончена! Пока что проступает
Сквозь марлю кровь последних ран,
А утро мира на границы стран
Уже победно наступает.

Пашут небо тучи хмурые.
Ни луны, и ни звезды.
Валуны – медведи бурые –
Затаились у воды.

Охапка сена, простынь…
И ни обид, ни слез.
Подолом юбки пестрой
Рябит во сне покос.

Дивизии вступали в Сталинград.
Глубоким снегом город был завален.
Пустыней веяло от каменных громад,
От пепелищ и каменных развалин.

Тишина на почерневшем склоне,
Гарью занесенная броня.
В танковом тяжелом шлемофоне
Паренек, похожий на меня.

Где трава от росы и от крови сырая,
Где зрачки пулеметов свирепо глядят,
В полный рост над окопом переднего края
Поднялся победитель-солдат.

Утро. Невский залив. Катер тянет всё ниже.
И в холодной воде еле теплится жизнь.
Командир мне сказал: «Вам приказано выжить!
Так что ты, старшина, как-нибудь продержись!»

Вчера был бой. Сегодня тихо слишком.
Весна на фронте! Небо – без границ.
Стоит у пушки молодой парнишка
И слушает веселый гомон птиц.

Утром 10 мая 1945 года
я читал по свердловскому радио
собственные стихи о победе.
Студия была маленькая, душная, полутёмная.

Дятел клювом по выжерди стукнет –
И ведро над колодцем вспоёт.
Докрасна раскалённая клюква
Манит в зыби коварных болот.

Уходили на фронт музыканты…
Был ноябрь сорок первого года.
А в тридцатых гремели фокстроты
В санатории возле Синюхи*.

Уходили, плакали и пели,
По просёлкам тяжело пыля...
А над нами «мессеры» висели,
А под нами – ходуном земля.