Денек я помню в детстве ясном,
Со мной он всюду и везде:
Сидело облачко на прясле
И мыло ножки в синь-воде.

Седое море в дымке и тумане,
На первый взгляд такое, как всегда,
Высоких звезд холодное мерцанье
Колеблет на поверхности вода.

Жизнь у разведчика,
Как, впрочем, у всех,
Одна лишь…
Но прежде

На салазках кокон пряменький
Спеленав, везет
Мать заплаканная, в валенках,
А метель метет.

Ну и клоунада – нету сил!
Стал я обезьяной дрессированной,
Чтоб эрзац-подштанники носил
Из бумаги мелкогофрированной.

У нас в Сибири – тыл.
Здесь не бомбят
И не стреляют,
На вырост гипсы заменяют...

Русские буквы на сером граните.
Шепчется Одер с листвой.
Здесь, над рекой, похоронен был Витя,
Витя – наш друг фронтовой.

Смотрел я старый фронтовой журнал
на маленьком экране в нашем клубе.
И вдруг в атаке сам себя узнал.
И онемел, и стиснул зубы.

Сегодня ты выпрямишь спину опять,
Далекая, незнакомая мать.
Ночь Африки, словно могила, черна,
На голый череп похожа луна

Пусть донесет письмо моей жене,
Как без нее мне тяжело и грустно,
И как гроза неведомых предчувствий
Невидимо рождается во мне.

И откуда он взялся, не знаю.
Видел я его в чайной не раз.
Он туда заходил не за чаем,
Заходил в предобеденный час.

Старенькая, в стираном халате,
С горькою улыбкою у рта,
Тихо няня ходит по палате,
Как сама земная доброта.

В шумном зале блестели колонны,
Алый лозунг кричал со стены:
«Патриот, укрепляй оборону!
Всё отдай на защиту страны!»

Печальный вечер надо мной навис.
Мой друг! Тебя ищу я, отзовись!
С тобой владел я степью и тайгой,
С тобой росли мы, как в семье одной.

Она при встрече людям говорила:
– Какие ж были у меня дела…
Я никогда в разведку не ходила
И самолёты в небо не вела.