Ещё разглядывая часто
Себя – тогдашнего – тайком,
Сквозь лет умчавшиеся чащи
Я вижу юношу мельком…

Утихнет бой, и скажем мы потом,
Что чем-то малым, может быть листом,
На невысоком яворе густом,
С вершины каменного вала

На фотографии отца
Тех, довоенных лет –
Уже дыхание свинца,
Уже победы свет.

Нам не дано судьбой владеть,
ей управляют свыше.
Когда включает счётчик смерть,
страх разума не слышит.

Когда Шумшу разглядываешь близко,
То сразу замечаешь с корабля –
Увенчана гранитным обелиском
Ветрами опаленная земля.

Сегодня здесь такая тишина,
Такая ночь, что я боюсь поверить,
Что будто здесь – вчера еще – война
Врывалась в дом, срывая с петель двери

Фотокарточка хранится
С довоенных лет.
На счастливых этих лицах
Негасимый свет.

Война бетховенским пером
Чудовищные ноты пишет,
Ее октав железный гром
Мертвец в гробу – и тот услышит!

Не все дороги наши – красные,
Не всем, гордясь, спешить по ним.
Кому-то – в жизни судьбы разные –
Дано быть просто запасным...

Есть воспоминания –
Радостью полны.
Есть воспоминания –
Детства и войны.

Я помню день, пришедший так не скоро.
Он шёл, весь во славе, в радостях, в слезах.
И в честь его над низенькой конторой
Вдруг вспыхнул яркий и огромный флаг.

Когда я был молод, была уж война,
Я жизнь свою прожил – и снова война.
Я все же запомнил из жизни той громкой
Не музыку марша, не грозы, не бомбы,

Двести восемьдесят шестая*
Защищала здесь Ленинград…
До сих пор я не понимаю,
Как тут смог уцелеть солдат.

Лишь светлый вечер синевою
Коснётся улиц на ходу –
Я, как мальчишка, над Невою
Салюта праздничного жду.

Когда я вижу, как убитый
Сосед мой падает в бою,
Я помню не его обиды,
Я помню про его семью.