Бывало, бой чуть только стихнет,
Присев с блокнотом к огоньку,
Я подбирал такие рифмы,
Что пулей били по врагу.

Белобрысый мальчуган, ребёнок
В бане мыл безрукого отца.
Ну а тот был тонок, тощ и тонок,
И казалось, нет на нём лица…

…А май звенел, светлели дали,
И люди плакали и пели,
И из руин дома вставали,
И топоры кругом звенели.

«Здесь жил Пушкин». «Здесь жил Маяковский».
Мрамор славы. Бессмертья металл.
Видел мемориальные доски.
Но такую, клянусь, не видал.

Мне в это поверить непросто,
Но падали, падали ниц
Отчаянно и краснозвёздно
Ребята у дальних границ.

Мы идём затихшими бульварами
После суматошнейшего дня.
– Помнишь, как мы были комиссарами? –
Спрашивает Лена у меня.

Что в нём бравого, в дяде Васе?
Вон как гнёт его радикулит!
Он едва до скамейки добрался
И, на солнышке греясь, сидит.

Завод стоит на рубеже борьбы
Лицом к лицу с проклятыми врагами.
Тяжелый дым торжественно, как знамя,
Врагам назло струится из трубы.

Снился мне тревожный ветра клекот,
Пушек сталь, июля тяжкий зной
И еще простертое широко,
Плещущее море надо мной.

Если ваше детство тоже пробежало
Переулком Ляминым в Детское Село,
Если переулок Лямин
И для вас, как тихий голос мамин

Солдаты шли не строем – кучкой,
Неловко тыча костыли.
Над ними низенькие тучи
Из мокрых нитей сеть плели.

Совсем не сказочна она –
Солдат военная страда.
Она даёт постичь сполна
Смертельный смысл её труда.

Второй этаж…
Беззвучный крик:
«Держись!»
Я подымаюсь в стынущее небо,

Стиль телеграфный: «Пошёл учиться…»
Родная школа, учитель, парты,
Моих друзей закадычных лица.
Два полушария – глаза карты.

Я с ней вставал и засыпал,
Я с ней прошел по заграницам,
Хоть в ладанку ее не клал
И не завязывал в тряпицу;