Ты в списках потерь и теперь под вопросом –
Ушла похоронка в семью,
И все ж среди павших в бою
Тебя не нашел я, Морозов.

Ангелы, придуманные мной,
Снова посетили шар земной,
Сразу сократились расстоянья,
Сразу прекратились расставанья

В том довоенном, давнем, до,
уже как будто допотопном,
всё было музыкою: топнем –
и раздаётся сразу: до-о-о...

У меня был сад в цвету – он изрублен в щепы,
У меня был дом – его занял враг свирепый.
Если друг остался там – он во мраке склепа.

Когда на Алдырык карабкается солнце
И запылают ало скалы изнутри,
На ветке тальника зорянка встрепенется,
Издревле ставшая предвестницей зари.

Этот колокол –
Обо мне,
Этот вечный огонь –
мой,

Эсминец уходит в туманную даль.
Холодные волны. Холодная сталь.
Горячая воля ведет далеко
В простор заполярный бойцов-моряков…

Ревнуя к давним временам,
ты прав, рожденный в сорок пятом:
все лучшее досталось нам –
погибшим и живым солдатам.

Отдав салют, товарищей останки
Торжественно мы предали земле,
И по команде боевые танки
Пошли вперед к сверкающей заре.

Тучи в мае стояли грозные,
Грянут ливни, того и жди.
Но заладили несерьезные,
Кратковременные дожди.

Остановясь на полуслове,
Встаю, бросаю карандаш.
Горит родное Подмосковье,
Горит от выстрелов блиндаж.

В солдатских шинелях по зову военного дня
Они уходили с прощального школьного бала.
Всего десять вёсен от них отделяли меня…
Потом оказалось – нас целая жизнь разделяла.

Узорами нежных цветов
Покрыты и степь, и поля.
Прохладой ты их бережешь,
Река голубая моя.

Спой ты мне про войну,
Про солдатскую жену,
Я товарищей убитых
Как сумею помяну.

Я не знаю, кто тому виной,
Как такое вдруг могло случиться:
Детство, опалённое войной
До сих пор в мою память стучится...