У славы солдатской изнанка всегда в кровавых бинтах,
И смерть, как сестра победы, судьбой приписана к войску…
И рота штрафная, не тронув с утра приварок в котлах,
Уходит на штурм, где бьёт миномёт, как доской о доску.

Наша юность шагала в солдатском строю,
В окопном дыму мы мужали.
И кто из друзей спотыкался в бою –
Уже никогда не вставали.

Над миром шальная вьюга
Не может кипеть всегда –
И солнце расправит брови,
И небо придет в себя.

В море бросаем гвоздики,
Там, где на дне теплоход…
Чаек печальные крики.
Тихий, печальный народ.

Фронтовиков сверкают ордена,
всплеск радости сквозь боль воспоминаний.
Я понимаю в этот день, страна,
как высока цена твоих страданий.

Январский день морозен, светел,
И площадь радостью полна,
Призывом к будущим столетьям
Гремят, как гром, колокола.

В бинокле – руку протяни лишь –
Окопы фрицев. И в упор
Взгляд из-под каски… Пальцем сдвинешь
С предохранителя затвор…

У памятника солдату
Проходят колонны бойцов,
И каждый, как старшего брата,
Его узнаёт в лицо.

…А май звенел, светлели дали,
И люди плакали и пели,
И из руин дома вставали,
И топоры кругом звенели.

Я хлеб променяла на мыло,
Чтоб выстирать сыну бельё.
Я в чистом его положила,
Серёженьку, счастье мое.

Оставил бурный паводок в садах
На верхних ветках мусор и солому,
Как будто своему разгулу злому
Предельный уровень отметила вода.

Шел головным торпедный катер, –
И берег, пушки наклоня,
Вдруг оживал, как дымный кратер
От извержения огня.

Я трогаю русые косы,
Ловлю твой задумчивый взгляд.
Над нами весь вечер берёзы
О чём-то чуть слышно шумят.

Я столько помню о войне!
Ржавеют в миске рыбьи жабры…
И – в напряжённой вышине
Летают тени дирижаблей…

Внутри нетопленного клуба
На стенках изморозь бела.
Но я дышу, и пара клубы
Гоню в ладоши для тепла.