«Нет земли за рекой!» – всё кричит комиссар.
Снова падает он, батальон поднимая.
Мы у Волги всё держим кровавый удар –
И ещё далеко до победного мая…

Философом не был мой юный отец!
Но, с вечною мудростью дружен
И зная, что я человечеству нужен,
Женился на маме мой юный отец.

Под ногами скрипят половицы
В этой древней избе кособокой.
И глядит на меня с божницы
Кто-то гордый и вроде б строгий.

Пойди пойми, что с ними было,
Чем жили, как ушли с земли?
Их безымянные могилы
Похожи на людей без лиц.

Испустила дух полуторка войны.
На шоссе на Загородном шило у шпаны, –
Впилось, как осколок стихшей канонады.
Заменить баллон памятнику надо.

Мой отец – воспоминанье кожи
О колючей нежности солдата,
Уходившего на фронт когда-то.
На руки он взял меня, похоже…

Вдали от стен московских – как воздуха глоток –
Среди лесов мордовских – уездный городок.
Здесь, в бабушкином доме, ещё и мал и хил,
Как в золотой соломе, я поначалу жил.

Пронёсся ураган по крышам ветхим
И задохнулся в душной синеве.
Сорвал в цвету рябиновые ветки,
Тяжёлый град рассыпал по траве.

Когда я рассматриваю в музеях
Картины прославленных живописцев,
Мне вспоминается фронт под Москвою
И друг из саперного батальона.

Как трудно было умирать
Солдатам, помнящим о долге,
В том самом городе на Волге –
Глаза навеки закрывать!

Навезли винограду, товара – под кровлю,
Можно оптом, хоть ящик, кому по плечу.
– Не толпитесь, всем хватит! – взывает торговля.
Но невесело я у прилавка торчу.

Я запомнил войну:
Как былинка сухой,
Я тринадцати лет ходил за сохой,
Я с солдатками хлеб до зари убирал.

ли солдаты в прожжённых и пыльных одеждах;
Облегчённо вздыхало село: «Наконец!..»
Я стоял напоказ, обогретый надеждой:
Кто узнает меня, тот и есть мой отец.

Легкой жизни не зная,
Сын нелегкой судьбы,
Я с переднего края
Повседневной борьбы.

От рощи к холму, с перелеска до лога
Далёко бежит фронтовая дорога.
Она день и ночь вдаль идет неумолчной,
Досадует враг, огрызаясь по-волчьи.