Едет женщина с букетом.
У неё в руках зажат
Куст сиреневого цвета –
Персональный палисад.

Я лучших не видал гостинцев,
Пока в один из трудных дней
Не съел десяток пехотинцев,
Пять всадников и пять коней.

Сегодня в конверте газетном
Из дома пришло письмецо,
Где вместе с сердечным приветом
Табак был положен отцом.

Военные поэты, вас читая,
Я думаю о зависти своей.
Дружна и многолика ваша стая.
Бескрайний снег и гарь летят с полей.

Штыки от стужи побелели,
Снега мерцали синевой.
Мы, в первый раз надев шинели,
Сурово бились под Москвой.

Вхожу в Берлин не для захвата,
И жить не собираюсь в нем.
Уже близка Победы дата:
Уже Рейхстаг объят огнем.

Он привёз, воротясь из Берлина,
Не часы, не отрез на штаны,
А простреленную мандолину –
Беспризорницу лютой войны.

Он гранил самоцветные грани,
Он работал руду и металл,
И в горе, и в заводе… Во храме
О Державе он к Богу взывал.

Серые избы в окошке моем,
Грязные тучи над грязным жнивьем.
Мы, вечерами Москву вспоминая,
Песни о ней бесконечно поем

Есть на севере хороший городок,
Он в лесах суровых северных залег.
Русская метелица там кружит, поет,
Там моя подруженька, душенька живет.

Мы славим тех, кто честно воевал,
Кто говорил негромко и немного,
Кого вела военная дорога,
Где пули убивают наповал;

Куёт коней святой Георгий.
а мне всё кажется, что это дядя мой,
как сказано в последней вестовой:
«Куёт коней трофейным материалом…»

Мы в письмах писали, что сыты,
Обуты. Что вот поднажмём,
И будут фашисты разбиты,
И мы до Берлина дойдём.

Я возвращаюсь всякий раз туда –
В окопный быт, в обугленные дали,
Где мы не так уж много и познали,
Но без чего не вышли бы сюда.

Домой залечивать мы едем раны
И видим край родной в тревожных снах,
Из Познани вагоны неустанно
Везут нас, покалеченных в боях.