Здесь, у надгробья на холме,
Где похоронен прах поэта,
Отчизна вся открылась мне:
Разливы голубого света

Мемориал. Как взятое взаймы
У вечного солдатского бессмертья,
Вмонтировано в ратные шумы
Биенье человеческого сердца.

Скорей, скорей оттаивайте,
Чернила наши самодельные.
И ничего вы не утаивайте
Про тыловые дни метельные...

От рощи к холму, с перелеска до лога
Далёко бежит фронтовая дорога.
Она день и ночь вдаль идет неумолчной,
Досадует враг, огрызаясь по-волчьи.

С полыханьем угарным
Я мальчишкой знавал
Поселковой пекарни
Знаменитый подвал.

Обочь просёлочного тракта
У полувысохших берёз
Людьми забытый старый трактор
Тяжёлой глыбой в землю врос.

С плацдарма слышен гул орудий.
Там подкрепленья ждут полки.
А здесь, у Одера-реки,
К мосту стянулись танки, люди,
Повозки и грузовики.

Жить хотелось. Не хотелось гибнуть.
Смерть – она привычна на войне.
Умирать ко времени обидно,
Умирать безвременно – вдвойне.

Дятел клювом по выжерди стукнет –
И ведро над колодцем вспоёт.
Докрасна раскалённая клюква
Манит в зыби коварных болот.

Брожу среди руин Рейхстага.
Под щебнем в мусоре бумага,
С гербом империи у края,
Бесшумно тлеет, догорая.

Побелил деревню нашу
Молодой пушистый снег.
Шла деревней тётя Даша –
Незаметный человек.

И что ни расскажу – всё будет мало
О скромном, удивительном отце.
Всё русское любил… Взгрустнёт, бывало…
И светится улыбка на лице…

Синее, обыкновенное
Небо послевоенное.
Ни тыла, ни передовой,
Крыша над головой.

Деткам живётся несладко,
Просят они молока.
Горюшко доит солдатка.
Грозно текут облака.

Как во сне золотом –
День былой, не забытый,
Деревенский наш дом,
Погорельцам открытый.