Я костыли себе готовлю сам,
В бору березку постройнее выбрав…
А здорово досталось бы лесам,
Когда б в боях нас столько не погибло

Как давно я не видел овощей на столе!
Неужели и скатерти в мире бывают?
Мировая война, и кругом убивают.
Пью арбузную жижу на голой земле.

Курит женщина в тамбуре,
Не стесняясь, при всех,
А в вагоне, как в таборе,
Разговоры и смех.

Узорами нежных цветов
Покрыты и степь, и поля.
Прохладой ты их бережешь,
Река голубая моя.

Осколком крупного снаряда
Он ранен… Жив еще пока…
Лежит. ему немного надо –
Воды, воды лишь два глотка!

Хромоногий, старый, масти чалой,
Весь седой от гривы и до ног,
Мы его в бригаде называли
Необидной кличкою Конёк.

В оградочке зелёной,
Где травы шелестят, –
Коленопреклонённый
С винтовкою солдат.

Двор был с выбитым асфальтом,
И подъезды без дверей.
Дети капитанов-франтов
Знали только матерей.

Я День Победы праздновал во Львове.
Давным-давно я с тюрьмами знаком.
Но мне в ту пору показалось внове
Сидеть на пересылке под замком.

Когда от бомб, казалось, мир оглох
И друг мой пал из нашей роты первым…
Я знал: нужны не слезы и не вздох,
А мой свинец, мой шаг вперед и нервы!

Какое слово страшное – «война»!
Оно пришло оттуда, от границы.
И ты стоишь безмолвно у окна.
Лицо – как мел, опущены ресницы.

Продвигаемся вперед
Медленно вдоль поймы.
И осталось на весь взвод
Сорок две обоймы.

Я в детстве дружил с великаном.
Нам весело было одним.
Он брёл по лесам и полянам.
Я мчался вприпрыжку за ним.

Огонь войны не сжег в душе, не выжег
Ни нежных чувств, ни дорогих имен.
Как темен путь! Вот орудийных вспышек
Мгновенным блеском озарился он.

Дни мужества и подвигов настали:
В опасности родные берега…
Всю силу гнева, ярости и стали
Обрушим беспощадно на врага!