Споемте, друзья, ведь завтра в поход
Уйдем в предрассветный туман.
Споем веселей, пусть нам подпоет
Седой боевой капитан.

Я, ровесник Победы, сегодня к ненастной године,
К высочайшему часу в твоей прокалённой судьбе
обращаюсь, отец мой.
И запах июньской полыни
пропитал эти строки и думы мои о тебе.

Прощайте, скалистые горы,
На подвиг Отчизна зовет.
Мы вышли в открытое море,
В суровый и дальний поход.

Крылечко ветхое. Избушка.
И занавеска на окне.
Во дворик тихая старушка
Литой колун выносит мне.

Красны, скучны, нервозны крыши,
Нелёгок, мрачен звукоряд.
Ну хоть убей, а мне б не слышать,
Как на немецком говорят.

Молчаливые птицы летят
Над могилами павших солдат.
Вся изрыта, в воронках земля.
Тихо, тихо шумят тополя…

В меня не ударила пуля:
меж нами – время стеной,
и те, кто в боях не согнулись,
и те, что домой не вернулись,
посечённые войной.

На ладони от глины оттёртая
Девятиграммовая мёртвая
Пуля – давняя, заржавевшая,
Под моим виском просвистевшая…

Во флигельке, объятом лютой стужей,
В сорок втором, чтобы согреть сестру,
Я бросил в печку сказки братьев Гримм.
Железная печурка загудела.

В порыве крутом и яром,
Радостно и крылато
Всходит огненным шаром
Солнце над Наровчатом*.

Он падал из дымящегося зноя,
Стремительно теряя высоту:
Он весело охотился за мною,
Из всех стволов дырявя пустоту.

Мечтаю я, как после ледохода
Пройдёт весёлый, тёплый майский дождь,
И я приду на пристань к пароходу,
С которого по трапу ты сойдёшь.

Старику поговорить охота,
лет ушедших память велика,
только люди заняты работой,
некому послушать старика.

Я мысленно всегда с тобой,
Все время думаю о встрече.
Стоит в глазах передо мной
Последний, памятный нам вечер.

Мёрзлая озимь лежит за траншеями.
Свищет над степью картечь.
Воины, воины с тонкими шеями,
Как же вам жизни сберечь?